— Вам не следует беспокоиться, мадемуазель! Во двор ведьмы не решится зайти без спросу ни одно животное. И разве вы не заметили, что господин ювелир так и не въехал в ворота? Уж о чём-о чём, а об этом ваша матушка умела позаботиться.

Мы вернулись в избу, и Рут, спохватившись, что так и не накормила меня с дороги, выставила на стол круглый пирог с рыбой и кружку молока. И пирог, и молоко оказались на удивление вкусными. И когда я вполне искренне похвалила кулинарный талант Рут, она расцвела от удовольствия.

— А где сейчас матушкины драгоценности? — спросила я. — И тот самый перстень, о котором говорил ювелир?

Служанка вздохнула:

— Ведать не ведаю, мадемуазель. Шкатулка всегда стояла в ее комнате на комоде. Она и сейчас там стоит. Только она пуста.

Я нахмурилась, и Рут торопливо добавила:

— Только вы не подумайте, мадемуазель, что это я могла что-то взять! Мне чужого не надо. Да и ваша матушка столько добра для нас с братом сделала, что грех был ей такой неблагодарностью отплатить. Когда мы без крова остались, только она одна нам помощь предложила.

Она так разволновалась, что мне пришлось сжать ее крепкую натруженную руку, чтобы она поняла, что я ни в чём ее не подозреваю. Она совсем не была похожа на воровку. Да и если бы в ее руки попали драгоценности, то с чего бы ей оставаться здесь и дожидаться моего приезда?

Нет, куда больше в исчезновении драгоценностей я подозревала саму матушку. Уж очень таинственной выглядела ее гибель. Ведь если она знала какие-то заговоры, защищавшие ее двор от диких зверей, то как оказалось так, что эти звери съели ее саму? А вот если она по какой-то причине решила сбежать, то дорогие украшения стали бы ей в этом большим подспорьем.

Наверно, нехорошо было так думать про свою собственную мать, но мне не было стыдно. По собственному опыту я знала, что от Констанции Бриан не приходилось ждать чего-то хорошего.

Рут проводила меня в мою комнату. Это было небольшое помещение в типично деревенском стиле — с вышитыми занавесками на окне и тканым половиком у высокой деревянной кровати. На кровати высились одна на другой несколько подушек разного размера, а под лоскутным одеялом лежала толстая мягкая перина.

Тут было уютно, и впервые за весь этот день я почувствовала себя хорошо.

— Но если моя матушка могла позволить себе дорогие украшения, то почему она жила здесь, в лесу, а не в городе или хотя бы в самой деревне?

Наверно, для вопросов было слишком позднее время, но мне хотелось хоть что-то узнать о своей загадочной матери, а Рут, судя по всему, вовсе не прочь была поболтать.

— Да она только пять лет как сюда приехала. Говорили, что из самой столицы! — про столицу служанка сказала с придыханием.

Мне хотелось спросить, как называлась столица, но такой вопрос из уст выпускницы пансиона благородных девиц показался бы странным. И я промолчала, дав возможность Рут вести рассказ самой.

— Тетка ее тогда померла, дом ей оставила, вот она и приехала. В деревне думали, что она надолго тут не останется, но она продержалась целых пять лет.

— А деревня далеко отсюда?

— Шато-Тюренн? Да вовсе недалеко. И получаса езды не будет. Ежели пожелаете, так завтра я вам ее покажу. Только, боюсь, и мельник, и мясник тоже захотят получить свои деньги, вы уж будьте к этому готовы.

— А откуда сама матушка эти деньги брала? — полюбопытствовала я.

Я понятия не имела, чем занимались тут ведьмы. И приносило ли вообще это ремесло хоть какой-то доход.

— Зелья всякие на заказ делала, — охотно принялась рассказывать Рут. — Людям всегда чего-нибудь надобно. Ребенок болячку какую подхватил — куда бежать?

Она ждала моего ответа, и я сказала:

— К доктору.

Рут хмыкнула:

— А ближайший дохтур, — она ужасно смешно произнесла это слово, — только за десяток лье. Да и разве он поедет пользовать кого в деревню? Разве только за большие деньги. А ведьма вот она, близко. Отвар какой даст или пошепчет чего, глядишь, и поможет. А иной раз и с более деликатными делами приходят. Приворожить кого или, наоборот, отвадить надобно. Да и ядовитыми зельями ваша матушка не брезговала.

— Ядовитыми? — ахнула я. — Что же она, людей травила?

Нет уж, это ремесло точно было не по мне. Да и для него наверняка нужны были особые способности.

— Сама не травила, конечно, — не стала наговаривать Рут. — Но ежели приходил кто за отравой для крыс, то чего же было ей отказывать? А уж кого они там на самом деле травили, ей было знать не обязательно. За душегубство-то и в тюрьму попасть можно было, а то и на плаху.

Я поёжилась. Мне всегда было жаль, что мать бросила нас с папой, но сейчас я подумала, что, возможно, это было и к лучшему.