– Остановись! Он ведь и правда не знал.

Питер смотрит на меня через плечо.

– Я готов разорвать любого, лишь бы ты перестала плакать.

Похоже убийством он хотел пробудить во мне Кару, увидеть те безумные глаза, а не расстроить. Он не желает признавать, что я не её перерождение, а всего лишь двойник.

– Это ничего не изменит. К тому же его физическая боль несравнима с моей душевной. Я - Банши. Рыдания - плата за твои с Карой грехи. Вместо вас получила незаслуженное проклятие.

Питер тут же выпускает бету из своей когтистой руки.

– Никому не понять и не прочувствовать всю глубину моих страданий.

Разве что Доминику. Мой волк нашёл способ облегчить их.

Я блуждаю по длинным холодным коридорам, словно потерянная в лабиринте. Мысли о Еве не дают покоя, терзая душу всё сильнее. Ни на чём другом не могу сосредоточиться. Никак не получается унять дрожь в теле. Постоянно тру ладони, пытаясь стереть невидимую кровь с рук. Вина тяжким грузом ложится на плечи. Моя неспособность убить зверя, привела к смерти молодой невинной девушки. Я должна научиться расставлять приоритеты, взвешивать все за и против и мыслить хладнокровно. Иначе слабость вновь приведёт к чьей-то гибели. Была ведь жестока в съёмной квартире, когда просила наёмника истребить чудовищ.

Ну естественно, используя кого-то, убивать гораздо легче, а собственные руки замарать, смелости не хватает. Эгоистка! Проще ведь перекинуть ответственность на другого. Мне нужен толчок. Что-то такое, что пробудит внутри и плохую сторону.

Не спешу в свою комнату. Она слишком тяготит, чтобы прятаться там от боли. Так и брожу по замку, оттягивая возвращение в спальню. А Питер тенью следует за мной. Не прогоняю и не прошу оставить одну, он всё равно не выполнит просьбу. Альфа не уйдёт, пока не убедится, что я в порядке. Только вот, не могу быть в порядке после произошедшего.

Всё же прихожу к себе. Первым долгом бросаю взгляд на стену. Дыру, которую пробил Доминик, закрыла картиной, перевешенной с другого места. Вроде ничего не видно. Ложусь на кровать, а Питер стоит на пороге. Поворачиваюсь к нему спиной, но он продолжает стоять в проёме двери. Звуков не слышу, но чувствую пристальный взгляд.

– Расскажи мне больше о своём проклятие. – просит он, а в голосе искреннее сожаление.

– Зачем? Разве это что-то изменит? Да и думаю, ведунья много тебе поведала.

– Знаю, что ваш род проклят. Знаю, что та колдунья мстила за убийство мужа, но не знал, что платишь болью за всех убиенных.

– Хватит! Я всё видела Питер. Вы оба монстры. – срываюсь на крик, закрывая уши руками.

Ничего не хочу слышать.

– Каждое кровавое побоище. Крики жертв по сей день звучат в голове. – перехожу уже на шёпот.

Альфа подходит к шкафу и достаёт одеяло. Через несколько секунд оно опускается на меня, а он садится рядом.

– А если бы ты не видела весь тот ужас, смогла бы меня полюбить?

Его вопрос заставляет задуматься. Если стереть все плохие поступки, то отношение Питера ко мне могло бы расположить к нему. Я ничем не обделена, не в темнице на цепях, он не принуждает к близости, физической боли не причиняет. Но есть одно жирное и самое важное «но», я влюблена в другого. И Доминика из сердца не выкинуть.

– Не вычеркнуть из памяти кошмар прошлого. – шепчу себе под нос. – И моё неведение не изменило бы твоей сути.

Его кровожадность не может просто взять и испариться. Чудовище никогда не станет человечнее. Сейчас Питер более сдержанный и уравновешенный, потому что время дисциплинировало. Дай ему волю, как в средние века, и он покажет своё истинное я. Так что, есть воспоминания или нет, неважно. Натуру не изменить. Монстр есть монстр.

– «Если бы» в нашем случае не работает. Твоя безжалостность врождённая. Я видела с каким удовольствием ты ломал шею Еве. – оборачиваюсь, чтобы взглянуть ему в лицо. – Тебе нравится убивать.

Но чтобы не сказала и какие бы аргументы не привела, оборотень сидящий на моей постели, не откажется от меня. Видно по глазам.

– Прости, но я не в силах отпустить тебя. – уже не первый раз слышу от него.

– Питер, перед тобой не Кара, а её двойник.

– Вина за тот день, словно петля, сдавившая шею. До сих пор не могу дышать полной грудью. – почти шёпотом говорит он. – Опоздал и моя жена умерла в страшных муках.

– Она была достойна той казни. Но к сожалению, самосуд, устроенный жителями, не подарил покой душам убитых.

– Мы оба были достойны, но я до сих пор жив.

– А это уже твоё наказание.

Оборотень сжимает челюсть, таким образом сдерживая вырывающиеся наружу эмоции.

– Судьба наказала меня дважды. Сначала отобрала Кару, а потом подарила тебя, поселив в твою душу ненависть.

– Почему же тогда держишь рядом? Неужели готов жить в терзаниях, пока я не умру от старости.