Тень Доминика мелькает между деревьями. Он передвигается слишком быстро по сравнению со мной. Глаза потихоньку привыкают к темноте, адаптируясь и давая возможность видеть очертания наёмника. Лунный свет местами пробирается через густую листву, направляя к любимому. Так хочется к нему прикоснуться. Иду следом, а он вдруг резко останавливается, я не успеваю затормозить и врезаюсь носом в твёрдую спину. Тру место удара, щурясь от боли в переносице.

– Не ходи за мной. Лучше возвращайся к жениху.

– Не пойду! – начинаю злиться.

Я тут пытаюсь признаться в любви, а он гонит назад, к чудовищу.

– Почему? – в коротком вопросе слышу надежду.

– Я скучаю по тебе!

Мышцы на широких плечах напрягаются.

– Хочу сказать тебе нечто крайне важное. – уверенно продолжаю.

– Что?

Ладони потеют, переживаю, как отреагирует. Набираюсь храбрости, обхожу его и встаю прямо перед парнем.

– Я люблю тебя, Доминик!

Может совершаю ошибку, но прежде чем умру, хочу, чтобы он знал, как сильно люблю.

– Вот теперь, можно и вернуться обратно.

Уже собираюсь уходить, как наёмник внезапно хватает меня и закидывает на плечо. От неожиданности поначалу висну, подобно тряпичной кукле, но потом прихожу в себя и начинаю брыкаться.

– Опусти меня…сейчас же!

– Куда спешишь? Питера нет в замке. За альфой следят оборотни моего друга.

– А как же его псы патрулирующие территорию вокруг замка?

– Дрыхнут! Транквилизаторы, отлично работают.

Застываю.

– Я и охотник хороший. Пара выстрелов и полуволки обезврежены.

– А вдруг Питер узнает?

– Они не расскажут ему, что дрыхли на посту. Зная своего вожака, не рискнут.

Вот хитрюга! Всё продумал.

– А если я вернусь в спальню, то им и не придётся ничего говорить.

– Именно! – не вижу его ухмылки, но уверена, что один уголок красивых губ приподнялся вверх.

Мы выходим к реке. Не знала, что она здесь есть. Луна отражается в воде. Её лик придаёт мне энергию и действует как-то целительно. За долгое время ощущаю себя там, где должна быть. И дело явно в присутствии Доминика. Наёмник сажает меня на большой камень и облокачивается на него руками. Он склоняется, внимательно вглядываясь в глаза и будто выискивая в них что-то важное. Немного отодвигаюсь назад. От приятного волнения меня потряхивает. Сбивчивый, неровный пульс выдаёт волку моё внутреннее состояние лучше любых слов.

– Повтори то, что сказала?

– А если вернусь в спальню… – не успеваю договорить, он останавливает, накрывая губы ладонью.

– Я не про это.

Зелёная глубина, в которую мгновенно окунаюсь головой, всецело захватывает моё внимание.

– Эм? – не сразу понимаю к чему клонит.

– Кроха! – рычит, показывая острые клыки.

А я улыбаюсь, как дура, вновь слыша ласковое прозвище. От удовольствия на сердце разливается тепло. Обвиваю шею парня руками и повторяю те самые три слова, которые он так ждёт.

– Я…тебя…люблю!

В воздухе виснет неловкое молчание. А потом Доминик как поцелует…как поцелует! В первый момент чуть ли не задыхаюсь от напора. Его губы обжигают, напрочь выбивая все мысли из головы. Я придвигаюсь ближе и прижимаюсь к сильному телу, растворяясь в любимом хвойном аромате. Отвечаю на страсть страстью, эмоционально отдаваясь до последней капли.

– Как же я скучал, моя маленькая Банши! – шепчет, переходя от губы к губе.

Я так сильно ревную, видя Кроху и альфу вместе. Это мерзкое чувство кислотой выжигает дыры в груди. Само осознание, что он в любой момент может обнять и поцеловать её, делает меня по-настоящему несчастным. А Питер в свою очередь не упускает возможности при встречах показывать, кому теперь она принадлежит. Сердцу очень больно. Каждый раз как думаю о Кейлин, волк внутри взвывает от тоски и беспокойства. Ему неспокойно. Волчье чутье толкает к окнам девушки, заставляя торчать там ночи напролёт. Стою скрытый тенью деревьев и слежу за недосягаемым хрупким силуэтом.

Отношения маленькой Банши и Мак`Гоуэнна потихоньку меняются. Питер часто приходит к ней в спальню, и тихо наблюдает, как девушка спит. Застывает статуей рядом с кроватью и не отрывает от неё непонятного взгляда. Его поведение сильно напрягает, но мои руки связаны. Кроха выбрала это чудовище. Иногда воображение разыгрывается не на шутку, рисуя лишающие рассудка образы. Я становлюсь похожим на мазохиста. Страдаю, но уйти всё равно не могу. Словно верный пёс охраняю хозяйку, которая и не подозревает, что невольно приручила меня. Неужели истинность – это быть рабом своей любви? Я будто добровольно посадил себя на цепь, совершенно забыв о свободе, так много значащей для одинокого волка.