— Я, пожалуй, пойду, — начинает торопиться плейбой, выглядящий крайне раздосадованным. — Но позвоню вам на днях, леди Мойрош. Ваше открытие под домом... Оно меня заинтересовало.

— Прощайте, лорд Ласко, — цедит генерал, который только что практически выгнал моего гостя.

Рэм садится обратно в кресло и молчит, но под его тяжелым взглядом неуютно. То есть, лорду Ласко неуютно, а я уже просто хочу, чтобы чужак ушел.

Я провожаю его до холла и зову Патрика. Медленно возвращаюсь в гостиную.

— И что это значит? — тянет бывший сощурившись.

Он смотрится необычно в моем доме. Наполняет комнату тяжелой энергетикой и я машинально отмечаю, что он очень по-мужски красив. Останавливаюсь напротив, а он даже не двигается. Воздух наэлектризован и мы пристально глядим друг другу в глаза.

— Я должна поздравить вас с помолвкой, генерал Грэхем? — спрашиваю и невинно улыбаюсь. Изящно присаживаюсь в кресло.

Мне необходимо взять ситуацию в свои руки, и вроде бы безобидный вопрос помогает. Генерал шумно втягивает носом воздух.

— Произошло недоразумение, — замечает он слегка морщась. — Завтра опубликуют опровержение.

Удивленно приподнимаю брови.

— А как же репутация девушки? — спрашиваю с наигранной тревогой.

Взгляд Рэма в ответ на мою иронию становится цепким и он хладнокровно отвечает:

— О репутации Эвы должен заботиться ее отец. Но он отчего-то этого не делает.

Наступает молчание и мы смотрим друг на друга. Весь облик дракона выражает уверенность и силу. Под светским лоском угадывается простота и брутальность солдата, что и отличает Рэма от Раула Ласко.

Я надеваю маску, абстрагируюсь от него, но взгляд дракона такой острый. Он пристально смотрит, стараясь вспороть всю мою оборону. А я улыбаюсь. Улыбка неприятно стынет на лице, но я продолжаю разыгрывать роль гостеприимной хозяйки.

Рэм внешне спокоен, хотя на дне его глаз я угадываю едкую горечь. Уже его маска крошится, выпуская наружу душевную боль.

Хотя... с чего он так внимательно меня разглядывает? Сердце начинает биться быстрее, но я сохраняю безмятежное выражение.

Он ленивым жестом хлопает себя по колену.

— Иди сюда, Анна, — тянет кривовато улыбаясь.

Его слова звучат негромко, но воспринимаются как приказ. Тело Анны реагирует, понукая плавным и привычным движением пересесть на колени бывшего мужа. Щеки начинает печь — предложение слишком интимное.

— Вы еще не выиграли пари... И вряд ли выиграете, генерал Грэхем, — не двигаюсь с места и вглядываюсь в его лицо. Мне интересно, что он задумал.

— Даже не знаю, Анна, — он продолжает тянуть слова, в его глазах мечутся всполохи боли и гнева. — Ты не придумала ничего лучше, как сблизиться с Раулом Ласко, — Рэм шумно выдыхает воздух, его голос становится еще ниже. — Долго выбирала среди моих недругов, пока не нашла самого заклятого?

Вот в чем дело! Раул не только увлекается стариной, но и пытается заполучить контроль над бывшей женой недруга.

Пожимаю плечами. Что-то отвечать боюсь, поскольку не в курсе, на какой почве эти двое враждуют.

В этот момент в комнату заходит миссис Милл. Она выглядит слегка растерянной и виноватой. Ну да, ведь это они с Патриком пропустили в дом генерала, пока я отсутствовала.

Экономка в тишине расставляет на столе чайный сервиз, пристраивает фарфоровую тарелку с нарезанным пирогом. От него расходится аромат ванили и ягод. Я же машинально рассматриваю нежно-розовые бутоны на чашках и тереблю браслет золотых часиков на запястье.

Когда экономка уходит, начинаю разливать чай и интересуюсь:

— Что вам удалось узнать у целителя Лэриона, генерал?

Рэм подбирается, крылья его носа хищно вздрагивают.

— Анна ни в чем не была виновата. Ее подставили. Август Лэрион, Мойроши и все их помощники поплатятся за свое преступление.

Рэм мрачно глядит на меня. Я снова убеждаюсь, что ему чертовски больно. И... замираю с чайником в руке.

Он говорит об Анне в третьем лице. Почему?

— Хочу, чтобы мое имя очистили от грязи и клеветы, — резко ставлю чайник на стол. Пальцы слегка подрагивают. — И я не воровала у бабушки.

— Я знаю, — кивает Рэм. — Все виновные будут наказаны, а имя Анны очищено.

— Мое имя, — произношу с нажимом.

— Конечно, — он усмехается и не отводит от меня глаз, в которых плещется нечто непонятное, царапающее.

Боже, кажется, что-то идет не так.

— Вы пейте чай, генерал. И пирог очень вкусный. У меня же полно дел.

Встаю и разворачиваюсь к нему спиной. Быстро иду к двери. Нет, не сбегаю. Просто не желаю продолжать бессмысленный разговор. Дракону надоест сидеть в одиночестве и он уберется. Желательно, исчезнет из моей жизни навсегда.