Мужчина прекрасно танцевал, отметила я про себя. Шаг, поворот, сближение, ещё шаг и горячая ладонь слегка прошлась по моей спине.

— Вы так молчаливы, признаться, не все дамы могут похвастаться этим, — улыбается он.

Я растерялась и выдала первую пришедшую на ум фразу.

— Именно поэтому вы и пригласили меня? Чтобы наслаждаться тишиной и дальше?

Уголки губ Дрейдана поползли вверх, и он прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

В этот момент нам нужно разойтись.

Мужчина отпустил меня и спустя мгновение, когда мы вновь сблизились, притянул к себе ещё крепче. Мы уже на непозволительном расстоянии.

— Прошу прощения, но вы должны оставить мне немного пространства, — бормочу я, опуская взгляд в пол.

Он меня смущает. В его присутствии хочется прятаться и не привлекать к себе внимание. У меня не было таких близких контактов с мужчинами. Да что уж говорить всё, чем я могла похвастаться, это игры в детстве с девочками, а затем пансионат, где даже учителей мужчин не было. Когда я приезжала и посещала какие-то мероприятия, меня сопровождали родители. Я пару раз танцевала на приёмах и перекинулась несколькими фразами с сыновьями маминых подруг.

Но никто не позволял себе так крепко прижимать меня в танце или водить рукой по моей спине.

— Ох, простите мне невежливость, — и Дамирский чуть отступил, — Совсем потерял голову от вашей нежной красоты.

Когда танец закончился, мужчина не спешил отпускать меня.

— Верните мне мою руку, — с вежливой улыбкой произнесла я.

— Да, конечно, — Дрейдан опомнился и отпустил меня.

Пока я шла к родителям я чувствовала на себе внимательный взгляд.

— У меня разболелась голова, — пожаловалась я отцу.

Мама поджала губы и с осуждением посмотрела на меня. Ещё бы, её план только пришёл в действие.

— Тогда отправимся домой, — решил отец.

Из воспоминаний меня выдернуло привычное жжение в груди. Только на этот раз к нему прибавилась головная боль. По ушам резанул громкий звук, словно в моей комнате огромный колокол, а потом и вовсе пол подо мной зашатался.

Меня начало мутить. Едва встав с кровати, я повалилась прямо на пол. Что происходит? Землетрясение? Или на дом напали? Может, это мой муж узнал, где я прячусь и решил добить? Ползком я добралась до двери. Надо выбираться, пока дом не рухнул.

К какофонии звуков добавились ещё и барабаны. Еле вытащив, ставшее невероятно тяжёлым тело, я огляделась. Два метра до лестницы и спасение. На первом этаже есть дверь на улицу. Если уж умирать, то не под завалами старого дома. Ноги полностью отказали, и я ползла на одних руках. В какой-то момент я увидела, что мои пальцы неестественно посинели.

Как у мертвеца, — ужаснулась я.

Не останавливайся Ари, ты почти у цели.

Я подтянулась, и очередной толчок опрокинул меня на спину. Сил, чтобы перевернуться, не было. Я лежала и смотрела в потолок.

Дом по-прежнему сотрясался. Звуки становились то тише, то громче. Значит, я умру здесь. Сил бороться не осталось.

Моя душа смирилась. Не такой уж я и боец, чтобы сражаться за свою жизнь. Да и где бы мне этому научиться? В пансионе только вышивать и учили.

Я сосредоточилась на маленькой люстре, висевшей под потолком. Единственная неподвижная вещь во всём этом разрушающемся мире, она успокаивала.

Стоп.

Почему люстра не двигается?

Если эта атака, и дом рушится, люстра бы раскачивалась из стороны в сторону. Значит?

Я перевела взгляд на маленькую картину, висевшую на стене. Она расположилась ровно, ни на миллиметр не съехав.

Боги!

Это не мир рушится.

Это моё тело.

Я перевела взгляд на себя. Спустя секунду туловище выгнулось в неестественной позе.

Ну нет, вот так бездарно умереть на полу?

Я развернулась и поползла в обратную сторону.

Только бы не ошибиться.

Почти добралась, ещё чуть-чуть.

Вот оно!

Я оказалась у двери соседа и что есть мочи, заколотила в неё.

Только будь, пожалуйста, в комнате, — подумала я и сознание ускользнуло.

Мне снился чей-то мягкий голос. Сердитые нотки в нём беспокоили. Что могло огорчить его обладателя?

— Не смей умирать Ари. Сегодня не тот день, когда хорошенькие соседки будут отправляться в иной мир.

И тут же я закашлялась. Горло горело огнём, а в меня методично заливали какое-то ядовитое пойло.

— Хватит, прошу! — я закашлялась и попыталась отвернуться.