Он сбился, и Юми вопросительно посмотрела на него.

– Не обращай внимания, – сказал он. – Сейчас покажу, как рисовать бамбук.

Художник несколько раз щелкнул пальцами рядом с одной из кистей и наконец смог получить ее копию. Не без труда он добыл души из бумаги и краски, уселся рядом с Юми и продемонстрировал свою особую технику рисования бамбука. Он весьма находчиво использовал естественные свойства туши, рисуя макушки стеблей более темными, середину – светлее, а внизу оставлял пятно, задерживая кисть на некоторое время. В его манере было нечто весьма органичное: как будто он не просто рисовал, а выращивал бамбук.

Художник повторил.

Затем еще.

И еще.

– Бамбук изобразить легко, – объяснил он. – И удобно, потому что можно просто запомнить принцип и рисовать достойные картины с минимальными усилиями.

– Поняла, – кивнула Юми. – Мне нравится, как все систематизировано. Но…

– Что? – спросил он.

– Ничего. – Юми потупила взгляд. – Я не должна задавать вопросов.

– Как я пойму, усвоен ли урок, если ты не будешь задавать вопросов?

Это было неправильно… но сейчас они находились в его мире. Следовали его правилам.

– На ритуальной площадке ты говорил, что в искусстве главное – эмоции, – сказала Юми. – Я не согласилась, и мне близка твоя манера рисования бамбука. Просто кажется странным, что ты говоришь о следовании принципам и рисовании без усилий. Наверное… я ожидала чего-то иного.

Художник посмотрел на душу листа, лежавшего перед ним. Вдруг она растворилась в воздухе, втянулась обратно в бумажное тело. Очевидно, он не мог удерживать души предметов долго. К счастью, хотя бы его одежда оставалась на месте… Юми прикрыла покрасневшее лицо.

– Не думай об этом, – сказал Художник, поднимаясь. – Просто повторяй то, что я тебе показал. Нарисуй бамбук тысячу раз, пока не сможешь делать это не задумываясь.

Юми кивнула и приступила к тренировке, но ее первые мазки оказались постыдно непропорциональными. Как у Художника получается так легко управляться с кистью?

Что ж, сделать тысячу рисунков она могла. На ее взгляд, это был лучший способ научиться. Она вжилась в роль прилежной ученицы, гордясь тем, что показывает хороший пример. Рисовала без возражений, пока не заболело запястье и не заныли колени. Но Юми молчала, не просила о перерыве. Ждала, когда Художник сам предложит.

Он не предлагал. Он с отсутствующим видом сидел на своем алтаре. Неужели не знает, что ему полагается контролировать ее работу?

Наконец их прервал очередной стук в дверь. Художник вышел из транса, посмотрел на Юми и заметил, что она буквально завалена бумажными листами.

– Юми, – сказал он (низким стилем), – ты еще рисуешь?

– Ты сказал нарисовать тысячу. У меня пока триста шестьдесят три.

Художник озадаченно приложил ладонь ко лбу. Снова постучали в дверь, и он жестом попросил Юми открыть. Та сочла это разрешением прервать занятие и подошла к двери. Чуть приотворила ее, чтобы гость не увидел, чем она занимается.

– Привет! – сказала Аканэ. – Ужинать пойдешь?

– Ох, – вырвалось у Юми.

В животе заурчало. Но в этот день она твердо решила обойтись рисовыми хлебцами и сухой лапшой. Художник показал, где хранились его запасы.

– Нет, спасибо.

– Юми, – Аканэ сложила руки и наклонилась, – ты весь день дома просидела?

– Ну… – промямлила Юми.

– Кто приезжает в Килахито, чтобы дома сидеть?! – воскликнула Аканэ. – Я такого не позволю!

Художник застонал.

– У нее привычка опекать, – тихо произнес он. – Гм… Скорее скажи ей, что у тебя учеба.

– Учеба? – переспросила Юми.

– А, ты еще не в старшей школе? Сильно младше Никаро? – спросила Аканэ.

– Скажи, что на три года. Но в текущий набор не прошла по возрасту.

– На три года, – ответила Юми, будучи уверенной, что не выглядит настолько младше. – Но в текущий набор не прошла по возрасту.

– Значит, у тебя экзамены через несколько месяцев, – сделала вывод Аканэ. – Это пустяки, кто бы что ни говорил. – Она поерзала. – Принесу тебе лапши. Только смотри не перетрудись, ладно?

Юми низко поклонилась, довольная, что отвязалась от Аканэ.

– В чем сейчас заключалась моя ложь? – спросила она, закрыв дверь.

– Среднюю школу оканчивают в шестнадцать-семнадцать лет, – объяснил Художник, – и сдают экзамены, чтобы поступить в старшую для профессионального обучения. Тут это считается очень важным. Несколько месяцев перед экзаменами подростки учатся по многу часов в день. Это хорошее оправдание, чтобы Аканэ не начала тебя повсюду таскать.

Юми понимающе кивнула, но все равно мысленно поблагодарила Аканэ за предложение принести нормальной еды. Затем вновь опустилась на колени и взялась за кисть.