Причиной тому как раз и была эта загадочная чрезмерная фиксация. Будучи ментально настроенным на мою сестру, Эл прочувствовал мощнейшее внушение, сделанное ей, на собственной шкуре, потому и упал, потеряв сознание. Я, как эмпат, тоже что-то такое уловила. Потому меня и скрутило на полигоне.

Крис же… не представляю даже, что с ней стало. Но раз по перстню, блокирующему дар, обнаружить ее не могут, значит Йорик-2 не пережил происходящее. Будь кольцо на руке сестры, Аллегро давно бы к ней телепортировался и вернул Кристину домой.

– Девушка твоя, да? – проворчал Ник, руку которого я начала поглаживать, желая его успокоить. – Почему она нам ничего не говорила? – продолжал никому не доверять он. Следователям такое поведение свойственно – профессиональная деформация.

– Потому что чаще надо навещать сестер, – сказала я, желая, чтобы брат отстал от парня. Элу и так нехорошо, а он ему еще допрос устраивает. – Хватит, Ник. Мы все переживаем за Крис. Вот найдем нашу сестренку, тогда сам ее обо всем и расспросишь.

– И расспрошу! – буркнул брат, почему-то посмотрев на господина Рэйна. – Не только ее, – добавил он, правда, без уточнений.

Я вздохнула и снова погладила его по руке. Настала моя очередь его утешать и целовать в макушку. Впрочем, не дотянусь.

Какое-то время мы летели молча, прислушиваясь к гулу мотора и переговорам пилотов. И тут вдруг свершилось – одна из спасательных групп обнаружила потерпевший аварию эль-кар старого образца, а внутри него, как показало сканирование, находился живой человек. Туда-то мы и направились, поспешно меняя курс и увеличивая скорость. Было страшно думать, что Крис, возможно, ранена. Но то, что сестра жива, вселяло надежду.

Если, конечно, это она, а не какой-нибудь неудачливый пустынный охотник на крылатой «консервной банке».

Скалы, до которых, казалось, всего несколько километров по прямой, все отдалялись и отдалялись, будто я двигалась не к ним, а, наоборот, от них. Не знаю, что это за оптический эффект такой… Возможно, скалы и вовсе мираж, который путники иногда видят в пустыне.

Не стоило мне уходить от эль-кара. Во-первых, его лучше видно с высоты, чем мою маленькую фигурку, во-вторых, там есть тень.

И чего я испугалась? Что он взорваться может? Но ведь ничего не предвещало. Да и дар мне на что? Могла бы как-то прощупать кораблик на предмет опасных участков.

Геранги же и вовсе были не так страшны, как рисовало мое воображение. Один покойник, другой – одноногий с большой потерей крови. Следовало остаться там с копьем в обнимку и сторожить, когда раненый очухается.

Открыл глаза, получил по башке – и снова отъехал в страну грез, чтобы не нервировать пленницу. Идеальный же план!

Меня же зачем-то понесло к скалам. Женская логика в действии. Но сколько бы я ни шла, изнывая от жары и боли, потому что ноги стерлись в кровь в мужских ботинках размеров на пять больше моего, добраться до цели не получалось.

Снять это пыточное устройство я тоже не могла – не босиком же идти по горячему песку. И снова мозг жгла все та же назойливая мысль: какого черта я, вообще, куда-то поперлась?!

А теперь уже непонятно, что дальше находится: недостижимая скала или потерпевший аварию эль-кар.

Оторвав от майки похитителя кусок, намотала его на голову в виде банданы, чтобы хоть как-то защититься от лучшей палящей звезды. Помогало, но плохо. Я вся обгорела, губы потрескались и пересохли, мне ужасно хотелось пить, однако ничего подходящего не было.

Я помнила из рассказов пустынных охотников, с которыми ездила на экскурсию за купол, что сок некоторых видов растений съедобен, но, как именно они выглядят, забыла напрочь, а испытывать судьбу, проверяя кустики на предмет того, кто чьим станет обедом, было стремно.

Не знаю, сколько часов я так плелась, изнывая от бессилия и злости. Шла на чистом упрямстве, мысленно напевая песни «Стихий». Сначала пыталась петь вслух, но поняла, что это тоже отнимает силы.

Шаг, другой… кругом был песок, колючки и бурые камни, покрытые какой-то «плесенью». Ни одного пустынного охотника в поисках добычи! Да и добычи тоже ни одной.

Если поначалу какая-то живность мелькала вдалеке, весь последующий пусть я проделала в гордом одиночестве. Только ослепительное «солнце», пустыня и омерзительно-чистое небо, на котором не было ни одного танн-кара.