А, может, в непривычной обстановке я плохо расслышала интонации? Здесь, за пределами станции, к которой я уже начала привыкать, голос Всёли звучал по-другому.

— Госпожа Вселенная, ты спасаешь собачек? — уточнила я.

Чужой мир — это здорово, потому что неприятные своей неожиданностью встречи исключены. И от облегчения я, наверное, не сдержала неуместную насмешку.

— Ольга, — голос потерял всякую эмоциональную окраску, — займись животным. Не забудь tunika.

Я отбросила ненужные разговоры и потребовала:

— Туника!

И снова с затаённым восторгом наблюдала, как мелькнули и сомкнулись вокруг моего тела белые пластины лат, в мгновение становясь невидимыми. А потом перевела взгляд на собачищу, сделала шаг вперёд и присела рядом.

Пёс зарычал и приподнял голову.

— Чш! Тихо! — строго приказала я, копируя тон нашего псаря, и наклонилась поближе.

На тёмной шерсти более светлым оттенком поблескивала рана. Из неё торчало что-то белое, и даже на вид острое. Косточка. Тонкая, плоская. Ребро?

Я сглотнула подкатившую к горлу муть. Отвернулась. Нет, не хочу! Не умею! Не получится!

— Ольга! – строгий голос в голове.

— Нет!

Я так и сидела — отвернувшись и давя дурноту, строя планы отступления.

— Сканируй! — вывела меня из оцепенения Всёля.

— Как?! — голос сорвался и захрипел. – Может, не надо?

— Надо. Руками проведи вдоль всего тела. Начни с морды. Между ладонями представь то зеркало, в которое ты смотрела в своей ванной комнате. Давай.

Спокойный голос Всёли отсёк мои эмоции и привёл меня в то монотонное состояние, в котором размеренно что-то делаешь, и посторонним мыслям, эмоциям, страхам места уже не остаётся. Я будто со стороны следила за своими ладонями, которые развела по обе стороны от головы собаки. Вот между ними возникла едва заметная сияющая светло-голубая полоска. Растопырив пальцы, я растянула её в плоскость. А проводя ею через тело огромного животного, видела повреждения так же, как тогда, в первый раз, когда смотрела на себя в зеркале ванной комнаты.

— Передняя лапа справа сломана, даже в двух местах. В правом боку рваная рана, и там ещё рёбра сломаны. Два ребра.

Это не я, это Всёля обозначила то, что я увидела, но не знала, как назвать.

— Что делать? – вопрос мне.

— Надо соединить обломки рёбер, зашить кожу, затем собрать кости на лапе, магией заживляющей... или чем? — столь же отстранённый ответ. Вот только слово не смогла подобрать, слово, которого не знала: — ...Заживить?

— Верно, — согласилась Всёля. И в голосе снова послышались оттенки эмоций. — Только мы будем не магией, а лекарствами.

Я уловила удовлетворение и одобрение. И улыбнулась. Неожиданно и приятно получить одобрение просто за то, что подумала и ответила.

Собака хрипло вздохнула и зарычала. И рык этот перешёл в стон.

— Всёля! — испугалась я. — Её надо к нам, где инструменты, где светло, где лечебные растворы!

— Лекарства, — поправил меня бесстрастный голос. – Правильно соображаешь.

— Но как? Я её не дотащу! И потом... — я снова рассматривала торчащие из раны на боку обломки рёбер. — Нельзя её волочить. Можно хуже сделать.

Собака больше не поднимала голову, но время от времени угрожающе рычала.

— Тоже верно. И что делать будем?

— А нельзя её как-то доставить к тебе? Внутрь?

— Как? — в голосе я услышала отчётливый интерес.

Подумала, пытаясь представить, как же можно такую огромную тяжёлую тушу передвинуть хоть на пол-ладони в сторону. Ничего, кроме как приподнять её на ровной поверхности и на ней же переместить куда нужно, в голову не пришло.

— Поверхность из чего? — уточнила Всёля с нотками деловитости.

— Да хоть из воздуха! — рявкнула я, чувствуя, как по спине бежит струйка пота от переживаний за собаку и волнения — а что, если я не справлюсь?

Тело псины немного приподнялось над землёй. Я уставилась на него, не веря глазам.

— Что это? — пробормотала. — Я не владею магией воздуха...

— Ты владеешь способностью сильно желать, Ольга. По твоему желанию я уплотнила воздух под животным, и сейчас мы двинемся на станцию. Вот такой транспорт.