— Я согласна.

Я обняла её крепко-крепко, уткнулась носом в чёрные шелковые волосы, поцеловала в макушку. А когда отпустила, вытерла слёзы, что катились по щекам.

— Ума-Шен! – торжественно сказал Вольдемар. Он сам пересел на край кровати и свесил ноги. – В знак нашей помолвки прими этот перстень.

— Да! — тихо и радостно пищала Всёля.

Он уже снял с пальца простую печатку с плоским тёмным камнем и держал в правой руке – пальцы гнулись плохо и потому выглядело это неловко. Другую руку он протянул к Машэ. Она чуть нахмурилась.

– Принимая его кольцо, ты принимаешь его предложение, — пояснила я, полагая, что в её мире не было обычая обмениваться украшениями в знак помолвки.

Во взгляде Машэ, брошенном на меня украдкой, сквозило: «Что, правда?» — но она подала руку Вольдемару, и он надел ей кольцо на палец, а затем поцеловал запястье. Девчонка снова обернулась ко мне – непонимание, растерянность, неловкость читались в её взгляде. А ещё неверие.

Я кивнула с улыбкой – всё хорошо.

Вольдемар, не отпуская руки Машэ, сполз с кровати и неловко встал на ноги, чуть согнувшись вправо.

— Прошу соединить нас навеки!

Я отступила на шаг, внимательно рассмотрела всю его фигуру в простой одежде для выздоравливающих, зацепилась взглядом за крепкий замок из двух рук.

— Ольга, давай!

— Подожди.

— Разве не положено помолвленным узнать друг друга получше? Куда вы спешите? Боитесь, что ваш отец узнает и будет возражать?

В голове билась мысль: «Кому я вообще отдаю свою Машэ? Что я знаю про этого человека?»

Во взгляде Вольдемара, направленном на меня, промелькнула жалость или… что?

— Думаю, другой возможности объединить свою судьбу с обещанной мне женщиной самой богиней может и не быть.

— Ольга! Давай!

— Всёля, да подожди же ты…

Но она ждать не стала: и жених, и невеста засияли сначала слабо, а потом всё сильнее и сильнее, сияние стекло на их сомкнутые руки, вспыхнуло и... погасло.

— Навеки! – тихо прогудели стены, пол и даже, казалось, сам воздух тихо завибрировал, складываясь в это слово.

Молодожёны — он в мешковатой рубахе и в штанах, она в балахоне — обнялись и так замерли. Я сделала ещё один шаг назад. Вольдемар и Машэ подняли друг на друга глаза и медленно-медленно потянулись за поцелуем. Шакрух лёг у их ног.

Я открыла дверь и быстро выскользнула из комнаты. Слёзы застилали глаза, я, плохо разбирая дорогу, бежала в зал силы.

— Она не ты, Ольга, а он не Игорь. У них всё будет хорошо! – нашёптывала Всёля.

А я уже пробиралась по полосе препятствий, сначала размазывая по лицу слёзы, потом грязь, а потом и пот.

Бежала, и бежала, и бежала.

Не знаю сколько кругов я сделала – я и по сторонам-то не смотрела, — но слёзы кончились, потом кончилось дыхание, а в конце концов и силы.

И я упала. Кажется, на песок.

Страха, наконец, тоже не было.

Там, на песке, меня и нашёл Алессей. Поднял. Отряхнул словно куклу. Заглянул в глаза.

— Что случилось, Ольга?

— Вселенная соединила Вольдемара и Машэ, — шепнула, рассматривая цвет его радужек.

А он боится? Ему страшно, как страшно было мне?

— Это хорошо? Или плохо? – осторожно уточнил он, ища ответ в моём лице.

— Я боюсь, — прошептала.

— Чего? – тоже шепотом спросил он.

— Что это ошибка…

— Лучше ошибиться и исправить ошибку, чем не сделать ничего, боясь ошибиться.

— Да? – спросила со слабой надеждой.

— Да, — кивнул мой маг уверенно.

***

— Мы ещё к вам наведаемся, — говорил Алессей спокойно. Одной рукой он хлопал по плечу Вольдемара, гладил по голове Машэ, чесал за ухом Шакруха, а другой... Другой держал меня. Держал за плечи.

Это было похоже на объятия, но я точно знала – он меня держал. Потому что у меня всё время текли слёзы, ноги подкашивались, и я могла упасть. А он держал, успокаивая своим теплом и не давая скатиться в плач.

— Жалко такого зверя – умница редкостный, защитник, магией подпитывает… — расхваливал мой маг Шакруха.

— Лечит… — поддакивал Вольдемар.

Он держал под руку Машэ и светился счастьем. А его жена, стоя рядом, не поднимала глаз, но было видно, что улыбается.

— Ольга, у них всё будет чудесно!