Он нашёл человека на другом конце лощины. Тот сидел на поваленном стволе, согнувшись, закрыв лицо руками, и плечи его вздрагивали. Заскулил, но, видно, услышал тихие шаги и умолк, не отрывая ладоней от лица.

Запятнанный обошёл упавшее дерево, истлевшее, поросшее мхом, и сел рядом.

— Проваливай, выродок! — процедил человек сквозь зубы и шумно, со всхлипом втянул воздух. — Пошёл прочь, я сказал!..

Шогол-Ву не двинулся с места.

— Да почему... Почему это со мной случилось, а? Ведь мог бы я сказать, чтобы ты взял этот камень! Почему не ты?

Он больше не прятал слёз.

— Ты ж вот был готов за него умереть. Вам-то что, выродкам бесчувственным!..

— Я не бесчувственный. Был бы таким, остался бы с племенем.

— Да, и что ж тебя задело, беднягу? Пятнами не вышел, задразнили? Что, дикие бабы любят синие носы, как вот у вождя вашего был, а ты для них урод?

— Я...

— «Я, я», тьфу! Может, мне тебя ещё пожалеть? Ты-то жив-здоров, а я!.. Мне всегда везло, слышишь, всегда, а тебя встретил, и получаю от Трёхрукого пинок за пинком!

— Я вынул тебя из петли.

— Да я и сам бы выбрался! Ветка трухлявая была, ломалась уже, когда зверь твой набросился! За что боги так невзлюбили меня?

— Ты мог и не узнать о камне. Отдал бы ради награды, сам, добровольно...

— Захлопни пасть, ты, выродок!

— Боги открыли правду, чтобы ты мог сделать выбор.

— Выбор!..

Человек уронил голову в ладони и растёр виски.

— А есть он у меня, выбор? Я что-то не вижу.

Он помолчал, раздумывая.

— И ведь как меня обвели, а? Кто-то разнюхал, как работает камень. Наняли дурака, верно рассудили, что за пятьдесят жёлтых любой не то что сам отдаст, а ещё умолять будет, чтоб забрали поскорее. И чуял же, что это дело смердит — нет, взялся! Даже думать не стал, кому нужен такой поганый камень и зачем.

Он провёл ладонью под носом, шмыгнул и поднялся.

— А правда, кому? Задаток мне посредник дал. Через Мала Кривого на меня вышли. Им, сказали, лучший нужен, не кто-нибудь. Другие, мол, не справятся. Я и полез, как моховик в бочку с водой. Намекнули ещё, что о Свартине жалеть не станут, если что пойдёт не так, да я сказал, за такое не возьмусь. Кто же знал, что камень он на шее носит! Я собирался так обстряпать дело, чтобы с ним не увидеться.

Человек отошёл на пару шагов и обернулся. Почесал обросший подбородок и сказал задумчиво:

— Так кто за этим стоит? Дети леса?

— Если так, Хельдиг бы знала. Она дочь вождя.

— Ха! Думаешь, у них нет никого, кто захотел бы камень и власть, если б увидел возможность? Как раз дочери вождя могли и не сказать — пусть идёт в одиночку и сгинет, им и руки пачкать не придётся. Сам подумай, кто мог знать о камне больше, чем дети леса?

Шогол-Ву пожал плечами.

— Я думаю, нам стоит остаться, друг мой, — кивнул человек, прищурившись. — Посмотрим, кто явится за камнем. А потом ты перережешь ему глотку за то, как он надо мной подшутил.

— Он может прийти не один, а я ещё не в силах натянуть лук.

— Вот послали боги спутника! Так постарайся. Слушай...

Человек понизил голос.

— Мне вот в голову пришло... Только выслушай спокойно. Если, к примеру, кто умрёт, а камень его поднимет, мертвец ведь перестанет чувствовать боль?

— К чему ты спрашиваешь?

— Вообрази только, всего пара мгновений, и боли нет. Ты ловок и силён, и боевые раны не страшны — ну, разве только если в сердце угодят, но там уж так и так один конец...

Шогол-Ву поднялся с бревна, и человек попятился.

— Спокойно, друг мой, спокойно! Что я такого сказал? Подумай, что ты теряешь? Останешься собой, а не превратишься в куст, как я!..

— Мне не нравится.

— А мне, думаешь, нравится? Но кто ещё нам поможет, тётушка моя, что ли? Или эта...

— Если случится так, что я умру и поднимусь, я отправлю тебя к ушам богов. Ты услышал меня, сын полей?

— Услышал! Услышал... Тогда предложи что получше! Вы говорите, в лес идти, а если дети леса меня и наняли? Мы тогда камень прямиком тому и принесём, кто его хотел, ещё и не узнаем, кто таков. Чего доброго, все жизни лишимся. И вот подумай, друг мой Шогол-Ву, ты готов был занять моё место и обречь себя на муки вечные. То, что я придумал, куда лучше!..

— Я сказал, нет.