— Новый учитель? Он запал тебе в душу, Огонек? И когда только успел? Ты только моя, Мел! — произносит прямо мне в губы. А следом накрывает их бешеным поцелуем, забирающим дыхание. Он целует меня иначе, чем в прошлый раз. Мои губы прикусывают и сильно всасывают, а я лишь урывками могу ответить.

Касаюсь его щеки, вспоминая прежние ощущения. Теперь воспоминания меняются, в прошлый раз я целовала парня…ЕГО. Но теперь чувствую, как его язык проникает мне в рот, а наглые руки начинают сминать платье.

— Марк… — произношу в полубреду, когда он спускается съедающими поцелуями по шее, а одна его рука скользит в разорванный край платья, отодвигая его в сторону. И мне все равно, что там уже открыто кружевное белье с чулками и подвязками.

— Моя Мелани, — хриплый шепот. И я чувствую, как Марк опускается на колени и касается губами места на коже бедра выше резинки чулка, а следом сминает платье в своих ладонях и подтягивает выше, касается моего обнаженного живота, обнимая и прижимая к себе за спину.

Я лишь упираюсь в его плечи, потому что ноги становятся ватными, а тело пьяным. Провожу пальцами по его таким мягким густым локонам на макушке. Чувствую, как одна его рука касается края нижнего белья, что на бедре, оттягивая немного резинку, словно хочет снять. А я не нахожу слов, чтобы прекратить это безумие. Слышу его очень шумное дыхание, чувствую его дрожь и съедающий поцелуй в живот, затем это место, немного выше пупка, прикусывают зубами, и я выдаю такое предательски томное «ах» от переизбытка ощущений, но затем чувствую то, как кожи касается язык на месте легкого укуса, словно успокаивая.

Тянусь к ленте, что закрывает мои глаза, но мою руку останавливают, а меня подхватывают и усаживают на небольшой комод, заставляя обнимать ногами его торс…

— Останови меня, Огонек! — просит Марк, а следом снова целует губы, спускается к шее. — Иначе я сам не смогу…

— Останови меня, Огонек! — просит Марк, а следом снова целует губы, спускается к шее. — Иначе я сам не смогу, — и я ему верю, когда слышу его хриплый голос, и чувствую, как его руки касаются шеи, а губы оставляют на ней новые шумные жадные поцелуи, словно он собрался меня съесть.

— Марк… — пытаюсь сбросить наваждение, когда по коже шеи скользит его язык, заставляя разливаться теплу по всему телу, в то время как его руки фиксируют мою голову.

Может этот Иной из мира, где девушки в виде десерта? Невольно улыбаюсь своей же шутке. Но мне это так нравится. Наверное, я не должна показывать, что мне безумно хорошо… И я не должна быть такой доступной и послушной… Но… Еще немного я побуду такой желанной. И все же, пытаюсь слабо отстранить его, когда он обнажает мое плечо, целуя его, а рука Марка движется наглее, скользит от бедра по талии, стремясь накрыть грудь, но я останавливаю эту руку.

— Марк, остановись, — говорю, давясь словами, потому что, кажется, он совсем не слышит. Марк не хочет останавливаться, потому что снова жадно целует, закрывая мне рот таким образом.

Вздрагиваю резко, когда в коридорах нашей академии звучит сирена. Марк отстраняется, но все еще удерживает меня.

— О, Боже! — спрыгиваю с комода, и Марк ловит меня, прижав к себе, он замер, слушая сирену. — Марк, тебе надо уходить! — вцепляюсь в края его рубашки на груди, мне так горько, что приходится расставаться вот так, но я просто не переживу, если Марка поймают.

— До встречи, Огонек! — обнимает ладонями мое лицо и целует в губы так нежно. — Не бойся, я рядом! — чувствую холод от того, что объятья разомкнулись. Слышу его быстрые шаги в сторону окна.

Снимаю ленту с глаз и оборачиваюсь, но вижу лишь, как на распахнутом окне колышется ткань штор. Подбегаю, облокачиваюсь на подоконник и смотрю вниз. Марка уже нет.

В руках все так же сминаю ленту, но прячу ее за спину и потом отбрасываю на комод, когда слышу стук в свою дверь. Судорожно поправляю волосы и платье, скрывая разорванный шов, и направляюсь к двери, выдохнув.

— Мелани, нас собирают в холле сейчас! Всех! — говорит взволнованно моя староста, как только я распахиваю дверь, и тянет меня за руку. Успеваю лишь захлопнуть комнату, и мы несемся с ней в общую комнату корпуса.

В холле уже так много сонных и взбудораженных студентов всех курсов. Я становлюсь с краю, чтобы менее всего быть заметной. Поправляю разлохмаченные волосы, кажется, с пылающим лицом. Мои губы саднят от достаточно нетерпеливых поцелуев, а на шее словно остались отметины. Поэтому озираюсь по сторонам, оценивая, не привлекаю ли я внимание.