— Весьма мало, — коротко ответила я ей.

— Понимаю, — кивнула она.

— При всем уважении, Калия. Сомневаюсь, что вы можете разделить со мной эти чувства. Но сейчас речь не об этом. Вы привели меня сюда явно не для экскурса в жизнь маленькой девочки, — сказала я.

— Ошибаешься, Надин. Именно это я планирую сделать. Ведь твоя мама одна из этих Хранителей, — она обвела рукой шесть гробов.

Что?! Челюсть едва со звоном не ударилась об пол.

— Элиана Валлес была одной из шести рыцарей Ордена. Ведьма, которая пожертвовала своей жизнью ради жизни своей дочери. Архиведьма, призвавшая на помощь всю мощь четырех элементов. И тем самым она оказала неоценимую помощь миру, заточив грозящее разрушить все вокруг зло.

В пещере повисла тишина. Мой измученный разум пытался собрать воедино всю полученную информацию. Кажется, для меня это было слишком. Я приложила пальцы к вискам и начала судорожно их растирать.

— Мудрая Мать, ну сколько еще я должна узнать, прежде чем новости прекратят сыпаться на меня как из рога изобилия? — смеясь, но и едва не плача при этом, спросила я в пространство.

— Ты столько времени искала ответы на свои вопросы, даже те, которые никогда не озвучивала, а теперь хочешь в страхе убежать? — горько спросила девушка.

— Я? Убежать? Калия, вы уверены, что мы говорим об одном и том же? — зло посмотрела на нее. — Я не бегу от сложностей. Но, если с Иларией я действительно жаждала ответов, то новости о моей драгоценной матушке, уж извините, явно оказались несколько неожиданными.

— В этом мире все взаимосвязано… — начала было она.

— Да, — оборвала ее. — Я это уже уяснила. Давайте ближе к сути. Каким образом моя погибшая мать может помочь Лари?

— Очень просто. Отдав свой амулет, — Калия подошла к одному из гробов, который был выполнен из какого-то светлого материала. Это было не дерево и не камень. Не мягкое и не твердое. Не обжигающе холодное, но и не приятно согревающее тепло. Что-то эфемерное, при этом достаточно непроницаемое.

— Каким образом покойник отдаст мне амулет? Или вы предлагаете потревожить покой Хранителя?

Для всего магического мира существовали непреложные правила: то, что умерло, должно обрести вечный покой. Расплата за беспокойство умершей души может быть весьма дорогой. И неважно кого пришлось потревожить: родственника, друга, любимого или врага. Никто не знал, что душа может попросить в обмен на информацию или дар.

— Она давно ждет, когда ты к ней придешь. В любом правиле существуют свои исключения, — глаза Калии горели каким-то внутренним светом. Сложно было не довериться ему. — Закрой глаза, Надин, — прошептала она.

И я повиновалась. Боясь и ожидая того, что мне предстояло.

Сознание не сразу отделилось от внешней оболочки. Какое-то время я будто падала в густой туман. Не было ни страха, ни печали, ни радости от того, что в скором времени повстречаю ту, что подарила мне жизнь. Я не знала маму. Сложно было чувствовать горечь потери, когда по сути для меня это была совершенно незнакомая ведьма.

Ощущения нахлынули разом. Причем сперва я даже не поняла, что принадлежат они вовсе не мне. Боль. Не физическая. Душа погибшего Хранителя страдала из-за одного-единственного дела, незавершенного в мире живых. Чувство невосполнимой потери закручивалось тугим узлом где-то в районе сердца. Эта женщина даже спустя столько лет не могла обрести заслуженный покой. Она совершила невообразимое для мира магов и теперь по праву должна была покоиться с миром. Но…

— Моя малышка, — услышала я жалостливый шепот. Ведьма, казалось, вот-вот заплачет. — Моя прекрасная сильная девочка, — теперь голос доносился с другой стороны.

Сложно было оставаться равнодушной к невообразимой печали, которую испытывала моя… мама. А потом я увидела ее. Это было мое отражение. Я словно смотрела на себя в зеркало. Те же черные густые волосы, волнистыми струями падающие на спину. Те же серые умные, проницательные глаза, которые таили в себе одновременно тайну мироздания и абсолютную открытость этому миру и каждому живому существу. Та же горделивая осанка, говорящая каждому: в этой женщине скрыт стальной стержень и побороть ее или склонить к чему-то будет непросто.

— Ты так прекрасна, моя Надин, — призрак протянул руку.

Моей щеки коснулась легкая прохлада. Это было похоже на дуновение слабого ветерка в летний зной. Хотелось подставить ему лицо, чтобы он ласкал кожу, давая возможность отдохнуть от жаркого солнышка. В горле образовался комок, который мешал сделать вдох. Как продлить мгновение? Как вернуться туда, где руки мамы живые и теплые? Как вернуться во время, когда весь твой крошечный мир сосредоточен на одном-единственном существе, которое своей улыбкой озаряет все вокруг?

Ответ был безжалостен. Это невозможно. Мертвые не возвращаются к живым. Нам только остается греть в душе воспоминания о них. Набираться их силы и мудрости в сложные, темные для нас времена. Помнить и никогда не забывать, что когда-то мы черпали от них знания. Все, что сейчас существует в каждом из нас, было подарено ими — ушедшими от нас.

— Мама… — я не могла сдержать горького всхлипа. Отчаянно, безумно, неудержимо мне хотелось прижаться к ней. Почувствовать, как мамочка гладит меня по волосам. Как говорит, что все будет хорошо, что я справлюсь со всем, что бы мне ни предстояло в будущем.