В случае непрохождения любого яруса штурм Хрустального Шпиля завершается. При прохождении хотя бы четырёх ярусов претендентам засчитывается дополнительный пройденный этаж Башни.

В любой момент претенденты могут вступить в штурм Шпиля самостоятельно, но единожды вступив, отступить и вернуться на руководящие позиции уже нельзя.

Защита Башен и Штурм Шпиля два разных испытания, и каждое считается отдельным этажом. Но оба происходят в одной Долине, поэтому оживление Башни работает только один раз! Если вы погибли в Защите Башен и второй раз умрёте при Штурме Шпиля, вы погибнете окончательно.

В случае гибели претендента, вступившего в бой, он теряет статус восходящего и становится рабом Сияющих в виде тени — пленённой души.

В случае завоевания всех ярусов Шпиля претенденты одерживают триумф в испытании и могут решить судьбу Долины Велария.

Решения каждого претендента равнозначны. Войска будут исполнять каждый данный приказ, в случае смены приказа переключаясь на исполнение последнего данного.

Прочитав и перечитав правила, я понял сразу четыре важных вещи.

Первое: пройдя 4 яруса, можно и отступить, лично для нас всё будет в шоколаде. А вот Павшим не поможем, так что будем смотреть по обстоятельствам.

Второе, очень важно беречь воинов на первых ярусах, ибо они будут крутеть. И те, кто пройдут весь Шпиль снизу доверху, к концу осады станут очень ценными бойцами. Наверняка Алара это понимает, и, скорее всего, у её защитников будет команда первым приоритетом пытаться убить опытных бойцов. Но против такой тактики у меня уже созрела одна идея.

Третье, кажется, я догадался, как именно Алара заманивала восходящих и побеждала. Скорее всего, она делала первые ярусы простыми, с чёткой кривой роста сложности, чтобы заложить в нападающих ложные ожидания. И когда на каком-нибудь четвёртом или пятом этаже нужно было усилить бойцов собственным присутствием, люди шли в бой, потому что предполагали, что раскусили прогрессию и что сложность следующих ярусов будет расти как раньше — и они справятся. Но это была ловушка, и на вершине в бой вводились все резервы, которые Алара не тратила до сих пор, из-за чего сложность финального яруса возрастала экспоненциально. Если так, то неудивительно, что многие успели стать жертвами коварной царевны. Вопрос, можно ли проверить эту гипотезу, и если она подтвердится, то какая тактика сможет её победить…

А четвёртое и последние, что я понял, было неутешительным: с равенством голосов каждого претендента, наверняка часть команд проигрывали чисто из-за несогласия и споров. Когда на кону твоя жизнь и свобода против смерти и рабства души, то нервы или страх могут взять верх. Не могут, а обязательно возьмут на каком-то этапе битвы. Тогда любой истеричный приказ — и войска, даже если действовали правильно и хорошо, перейдут к безумной тактике, которую навязал тот, кто психанул. Это как в походе, когда команда движется со скоростью самого медленного, так и здесь: уровень тактики падает до уровня самого неадекватного. Или два «полководца» на состоянии аффекта решат устроить спор друг с другом, кто кого перекричит. Войска будут метаться между их приказами, в итоге нависшее поражение станет неизбежным.

Это мне очень не понравилось, ибо с нами шёл абсолютный джокер, чёрная лошадка, неизвестный и неподконтрольный мне Петрович. Контакта у нас в харчевне не сложилось, и с какой стати он сложится здесь и сейчас? Мотивы и психология слесаря были неясны; и как с ним договариваться, да и вообще можно ли на него рассчитывать, я понятия не имел. При этом я могу привести Петровичу доводы, и он может для виду с ними согласиться. Но если этот человек и вправду добил своего напарника ради того, чтобы получить две фиолетовых вещи вместо одной — то он легко соврёт, а в момент угрозы сделает как считает нужным, вообще на нас наплевав.

Если честно, самым стратегически грамотным действием было прямо сейчас пойти с Петровичем на конфронтацию и заставить его отказаться от участия в штурме. А если не откажется — убить. Надеясь, что он ещё не умирал в Долине и первая смерть на этаже будет лишь предупреждением. Естественно, я так сделать не мог, не та парадигма, мораль и принципы. Ну и презумпция невиновности: кто знает, какой на самом деле мужик, может, боец Джейс Харкен вынудил его скинуть в пропасть, мы там не были и ничего не знаем. А мои подозрения про убийство собрата — вполне могли быть лишь параноидальным бредом. Без реальных доказательств такие предъявы бросать нельзя.

Немного подумав, я принял решение.

— Петрович, надо войсками управлять и все приказы отдавать кому-то одному. Чтобы не было свистопляски и мы не проиграли. У меня большой опыт стратегий и игр, и Мост под моим руководством мы прошли без потерь, — я глядел в глаза сантехнику, стараясь увидеть реакцию, но в них ничего не мелькнуло, он смотрел пустовато и спокойно. — Согласен, что лучше мне с игровым опытом отдать командование?

Петрович поскрёб подбородок с однодневной щетиной, слегка сдвинул кепку набок и быстрым, едва уловимым взглядом окинул Алекса, стоявшего к нему боком и спиной. Пальцы сантехника как бы между делом перебирали обвес, на котором висел разводной ключ. Его глаза вернулись ко мне, он оглядел меня «вне фокуса», знаете, как бывает, когда хочется рассмотреть кого-то, но не хочешь встречаться с ним взглядом, вот и обозреваешь фигуру целиком, рассеянно и размыто. Все эти раздумья заняли две секунды, Петрович усмехнулся и ответил: