— Какая красивая… — выдыхает за спиной Жиминь. Сумэй бросает на него быстрый взгляд и думает о том, что не пойдет юный Жиминь ни в какой монастырь. Какой тут монастырь, вон весь красный стоит…

Глава 11

Вдох. Белоснежная прана вдыхается через нос и проходит по своду черепа, по затылку, вниз по позвоночнику, через средоточие в солнечном сплетении, ниже, туда, где у нормальных людей находится точка дантянь, угловой камень системы меридианов. И уже оттуда — она напитывает внутренние органы, наполняя их, насыщая энергией и силой.

Выдох. Прана собирается из каждого уголка тела и выбрасывается наружу коричнево-желтым, гнойным облаком, очищая организм.

Вдох. Крохотные коготки, раздирающие ее изнутри, никуда не пропали, боль и слабость по-прежнему с ней, но она уже не думает об этом. Когда болит все время, когда мир вокруг всегда немного желтоватый от боли — к этому нельзя привыкнуть, с этим скорее смиряешься. Пилюли Золотистой Ци было бы достаточно… но ее не достать тут.

Она открывает глаза. Смотрит в потолок. Деревянные балки и перекрытия, сверху прикрытые пальмовыми листьями. Когда идет дождь — обязательно где-нибудь да капает. Мама Чун борется с этим, посылает младшую Сумэй на крышу, найти место протечки и накрыть его большим пальмовым листом, но протекать начинает в другом месте.

— Старшая Тай! — а это одна из средних сестер, Сутан, невысокая, коренастая, с коричневыми, загорелыми руками и ямочками на щеках. Она поворачивается к ней, подсаживается и наполняет чашу водой из большого кувшина.

— Будете пить? — спрашивает она и Сяо Тай — кивает. Пить она хочет всегда. Дефицит Ци разъедает ее изнутри, мешая думать, мешая двигаться, вызывая постоянную жажду. Раньше она всегда гадала, что же будет, когда у нее кончится Ци, а пилюль рядом не будет. Теперь она знает. Слабость, такая, что руку не поднять, постоянная жажда и боль внутри. Сможет ли она восстановится? И сейчас она даже не ведет речи о том, чтобы снова летать на Лезвиях Ци, наслаждаясь силой и скоростью передвижения, или о том, чтобы уничтожать врагов Пушкой Гаусса. Хотя бы просто не испытывать постоянную боль внутри и нормально двигаться. А не так как сейчас — когда кажется, что к каждой руке и ноге привязали грузы по сотне даней весом.

Сутан помогает ей чуть приподняться и подносит ко рту чашку с водой. Чашка старая, выщербленная, глина плохо обожжена, на ней нет никаких узоров или поучительных сцен из древних, классических произведений, но ей сейчас не до этого. В чашке есть вода и этого достаточно. Она пьет, чувствуя, как живительная влага смачивает ей глотку, как она попадает прямо в желудок, на время пригасив пожар внутри. Сейчас бы обезболивающего, думает она. Может быть попросить Сутан сходить в лавку за вином? Побольше вина и она сможет заснуть вечером, а не страдать, ворочаясь в постели, мучаясь от болей внутри… интересно, опиаты тут уже в ходу или нет? Сделать опиум — ничего сложного, нужно только побольше мака, вот и обезболивающее… маковый отвар. На Руси таким поили младенцев, чтобы спали покрепче… ей сейчас такой не помешает.

И у алкоголя, и у макового отвара с опиатами есть важный недостаток — и то и другое сильно влияет на когнитивные способности. Человек тупеет, его креативность заметно снижается… однако болевой синдром имеет такие же последствия. Когда у человека что-то сильно и долго болит — человек тупеет намного быстрее, у него возникает синдром туннельного зрения, даже для выполнения простейших задач ему требуется намного много времени и сил. Так что выбор у нее невелик — или вино или опиаты. Вино хоть найти можно… алкоголь повсюду в ходу. Попросить Сутан сгонять в лавку? Она колеблется.

Все-таки Сяо Тай повезло — в очередной раз. Дети, что нашли ее в лесу, семья, что приютила ее, семья Су Жи — честные и порядочные люди. Она видит в каких условиях они живут, видит потрескавшуюся посуду, обтрепанные и заштопанные одеяния даже на старшей сестре и матери, видит, что в доме нет мужчины, есть только мальчик — младший, самый любимый и избалованный Жиминь. Рыбацкая деревня на острове Син, здесь наличие мужчины очень важно, мужчины выходят в море на своих лодках и добывают рыбу. Женщины — обрабатывают рыбу, а еще — ныряют в заливе в поисках жемчужных устриц. Устрицы хороши на вкус, но цель женщин — найти жемчужину. Выход в далекое море за рыбой вместе с мужчинами для женщин заказан, для них только залив и устрицы. Устрицами семью не прокормишь, а найти жемчужину, стоящую продажи — это редкая удача. Двум старшим сестрам этой семьи пока не везет, а тут еще и она им на голову свалилась.

Сяо Тай прекрасно понимает, что ее одежда, подвеска, нож, письменные принадлежности, поясная сумочка — все это стоит намного больше, чем содержать семью Су Жи в течении нескольких лет. Как-то незаметно она привыкла жить в роскоши, привыкла к тому, что все, на что она кладет свою руку или кидает взгляд — из серебра, нефрита и слоновьей кости, сделано руками лучших мастеров и стоит целое состояние. Здесь не так.

Тем более ценным является то, как тут о ней позаботились. Тем, кто нашел ее в лесу даже не нужно было ее убивать, чтобы забрать все что у нее было. Просто можно было отойти в сторонку и подождать. Но нет, ее принесли в деревню, напоили лекарствами, купленными на последние деньги, рыбным бульоном, обработали ранки на ногах и уложили в самую мягкую постель, которая только была в доме семьи Су Жи. И никто даже словом не заикнулся о том, чтобы потребовать плату. Это уже она сама — как в себя пришла, да поняла, что почем — настояла на том, чтобы ее нож продали, купили взамен простой, с деревянной рукоятью. Так и сделали, причем матушка Су Чун — принесла разницу в десять серебряных лян и долго извинялась что на их острове дороже не продать. И от денег за аренду, за постой и лекарства отказывалась. Правда уже не так убедительно, все же деньги семье Су Жи были очень нужны. Так что она все же дала себя уговорить. Сяо Тай торжественно вручила ей шесть лян с формулировкой «за то, что спасли мне жизнь». Матушка Су Чун — бережно убрала слитки, замотав в тряпочку и спрятав за семейным алтарем.

С тех пор отношение к Сяо Тай незаметно изменилось — внешне ничего не поменялось, так же поили ее рыбным бульоном, приглашали деревенского лекаря, шарлатана с козлиной бородкой, который никогда не отказывался плотно поесть и выпить за счет семьи, качал головой, бормотал что-то про «пять слизей» и горячку. Каждый вечер заботливая Сутан поправляла ей подушки, а когда требовалось сходить «до ветру» — придерживала ее при ходьбе. Но все равно, как будто бы выдохнула вся семья, ведь никто и не собирался просить у нее денег, но те деньги что они уже потратили на ее лекарства и еду — были последние. Шесть лян серебряными слитками — это большие деньги для рыбацкой деревушки. На это можно столько риса купить, что на год хватит. На островах рис ценился выше рыбы, рыбы тут было полно, а вот риса всегда не хватало. Так что с момента как в семье Су Жи появились деньги — все немного расслабились. Даже на всегда серьезном и сосредоточенном лице матушки Чун иногда стала появляться улыбка.