— Откажись от этой работы пока не поздно, — насел на меня с другого бока Хейфиц. — Сам опозоришься и наш «Ленфильм» опозоришь.

— Вы мешок писем сегодня видели на проходной? — пробурчал я, еле сдерживаясь, чтобы не испортить отношения с мэтрами кино. — Вчера там тоже был мешок. Люди со всей страны требуют: «Свободу Юрию Деточкину, то есть Фёде Косому». Потому что герой моего фильма не оставил простых зрителей равнодушными. Мне сам первый секретарь сказал: «Феллини, друг, смотреть нечего, прошу тебя — снимай».

— Демагогия, — прошипел Козинцев.

— Значит демагогия? — стал заводиться я. — А вы знаете, что такое на самом деле позор? Это когда «Парижские тайны» спасают план наших кинопрокатчиков. Позор, это когда реальную статистику «Парижских тайн» воруют и переписывают её нашим маститым режиссёрам. Вы по Невскому мимо кинотеатра пройдите, когда там демонстрируется французская картина. Очередь длиннее, чем за колбасой.

— Твои «Тайны» — это банальная дешёвая и развлекательная клюква, — Григорий Михайлович стукнул по столу кулаком и все посетители кафе, разом оглянулись на наш столик. — Там же всё сплошная ложь. Сначала один бездельник и богач ради развлечения на карете гонит по улицам Парижа и убивает ни в чём неповинного человека. А потом он же вдруг становится благородным человеком. Берд! Он не маленький ребёнок! Был бы изначально порядочным человеком, никогда бы не стал гнать по улицам наперегонки, сбивая с ног прохожих, которые для него мусор.

— Всё в порядке, у нас творческая дискуссия, — сказал я коллегам, мирно сидящим за другими столиками. — Согласен, моральный облик маркиза дэ Самбрей автором слишком приукрашен, — кивнул я Козинцеву, — тем более стыдно снимать хуже. Поэтому я сниму лучше.

— Наглец, — фыркнул Хейфиц.

— Спасибо за высокую оценку, — хмыкнул я, оставив мэтров отечественного кино в одиночестве.

«Ну, почему я должен оказываться от работы? — думал я, поднимаясь с третьего этажа, где было кафе, на четвёртый, где мне выделили собственный кабинет. — Это же просто подло — лишать человека возможности проявить себя».

— Феллини, подожди, — услышал я за спиной голос с небольшим грузинским акцентом.

Из-за чего я притормозил на лестничной площадке и обернулся. И в человеке, который сейчас поднимался мне навстречу, я узнал оператора Дмитрия Месхиева, который снял с настоящими тиграми и львом «Полосатый рейс». Широкоплечий 40-летний мужчина с большой головой и характерным орлиным грузинским носом, остановившись рядом и пожав мою руку, вдруг зашептал:

— Дурак ты, Феллини, зря с ними поссорился. Выживут они тебя со студии, поверь моему слову. Ты ведь для них кто? Мотылёк. Фу и нет тебя. А короткометражка у тебя смешная получилась. Сам два раза смотрел.

— Спасибо друг, сигнал принят, — я ещё раз пожал руку оператору, который в будущем снимет «Два билета на дневной сеанс» и «Звезду пленительного счастья». — Если честно, то мне теперь не Хейфица и Козинцева нужно бояться. Вот если я в октябре не сдам фильм первому секретарю Ленинградского обкома, то вылечу быстрее пули без посторонней помощи.

— Вай-вай-вай, — смешно закачал головой Месхиев. — Кто хоть у тебя оператор — Василич?

— Сергей Васильевич Иванов над «Зайчиком» работает, — тяжело вздохнул я. — Может, посоветуешь кого?

— Сценарий покажи, — хитро улыбнулся оператор.

— Пошли, — махнул я рукой и пошагал по ступенькам вверх. — Хронометраж детектива — 80 минут. 25 эпизодов, среди которых постановочные драки с элементами бокса, самбо и восточных единоборств. Погони на машинах, катерах, вертолётах, мотоциклах и прыжки с пятиэтажного дома отсутствуют.

— Это ещё почему? — спросил Месхиев, когда мы вошли в мой кабинет, на котором пока отсутствовала соответствующая табличка.

— Дорого, опасно, да и тематика не подходящая. Смотри, — я без ложной скромности обвёл рукой кабинет, где на одной стене висели портреты актёров и роли, которые они будут исполнять, а на другой была наклеена примерная и схематичная раскадровка каждого эпизода.

— Вай-вай-вай, — покачал головой оператор и стал вслух читать название детектива, которое было написано над раскадровкой крупными буквами. — Тайны следствия. Возвращение «Святого Луки».

— «Святой Лука» — это картина Хальса, — сделал я небольшое пояснение. — Сейчас она выставляется в Эрмитаже, но мы кражу картины перенесём в Русский музей, за которым есть кинематографичный Михайловский сад.

— Эпизод первый: кража в музее, где в соседнем зале готовится новая выставка, — Дмитрий Месхиев подошёл вплотную к раскадровкам, — преступник с рулоном картины поздно вечером идёт по саду и натыкается на патруль из двух милиционеров и спрашивает у них: «скажите, пожалуйста, который час?». Лицо преступника скрыто от объектива кинокамеры. Эпизод второй: оперативники тренируют приёмы бокса и самбо в спортзале и их срочно вызывают к начальнику уголовного розыска. Аха. Слушай, у тебя тут камера практически ни на секунду не останавливается. Почти всё в динамике. Как ты это хочешь снять?

— Как «Заставу Ильича», — улыбнулся я. — Мне хочется, чтобы зритель подумал, что этот детектив — реальное документальное кино о тайнах следствия, которые запечатлены на ручную камеру.

— А ты видел фильм Хуциева?

— Видел рабочие материалы, ­– соврал я. — Кстати, в киноленте «Я шагаю по Москве» есть очень много эпизодов, которые подсмотрены у Марлена Хуциева. А так же скопирована и манера съёмки.

— Слушай, Феллини, я что-то не понял? — подвис Месхиев, когда досмотрел все раскадровки. — Двадцать пятый эпизод: следователь прокуратуры Анастасия Абдулова, она же актриса Нонна Новосядлова, в отделении милиции рассказывает, как было совершено преступление. Камера медленно переезжает на преступника, и мы видим…. А кто преступник-то? В предыдущем эпизоде вор задержан, но лицо его опять не показывают зрителю. Кто спёр Луку?