— Я там ещё и палубу драил, — хриплым голосом поддакнул Владимир Семёнович.

— Слушай, Феллини, — вновь затараторил Савелий Крамаров, — мы в фильме появляемся в пятом эпизоде. Вот, — актёр ткнул пальцем в предварительный сценарий, — на блатхате под музыку Элвиса Пресли танцуют: Федя Косой, Ванька Кот и две смазливые девчонки, а их кореш Наум разливает по стаканам лимонад. Ха-ха. Федя Косой — это, стало быть, я. Ванька Кот или агент КГБ под прикрытием Иван Андреевич Крылов — это у нас Лёвка Прыгунов, так? Девочки у нас из массовки, а кто играет спекулянта валютой Наума? Зачем брать кого-то из массовки, когда есть готовый актёр? Между прочим, из театра на Таганке, — Крамаров хлопнул Высоцкого по плечу.

— Спекулянта по кличке Наум сыграет кто-нибудь из самбистов-каскадёров, — ответил я. — Потому что в 13-ом эпизоде, когда оперативники берут банду вора-рецидивиста Кумарина, Наум единственный кто спасается бегством. А спасется он, потому что владеет приёмами русской народной борьбы по названию буза. Подними ладонь на уровень плеча, — сказал я Савелию Крамарову и, отдав бумаги со сценарием Нонне, сделал маленький шаг назад.

Из кабинета тут же высунулись любопытные лица остальных актёров будущего детектива. Савелий Викторович криво усмехнулся, крякнул и приподнял ладонь чуть выше собственного плеча. Конечно, японским каратэ я занимался исключительно ради расширения кругозора, но благодаря врождённой хорошей растяжке кое-какими ударами овладел вполне профессионально. Кстати, у моего теперешнего тела растяжка была ничуть не хуже. И способность махать ногами я уже проверял дома, делая по утрам зарядку. Поэтому после резкого выкрика: «кия!» моя пятка хлестко и без членовредительства шлёпнула по ладони актёра. Удар мог бы выйти и сильнее, но я намерено выбрал безопасную дистанцию.

— Ооо! — выдохнули невольные зрители небольшого представления.

— Есть ещё порох в пороховницах, — захохотал я. — Вулкан погас, но дым ещё идёт! Ха-ха. Значит, предлагаете мне взять актёра с Таганки?

— Да ладно, не надо, — тяжело вздохнул Владимир Высоцкий, — я так махать ногами не смогу.

— Допустим, махать будет каскадёр, — пролепетал я, ломая голову, брать Владимира Семёновича или не брать: «Сейчас не возьму, а потом в разных актёрских байках будут вспоминать, как режиссёр Нахамчук по прозвищу Феллини зажимал и душил великого советского барда и поэта. Да и сам товарищ Высоцкий на встрече со зрителями будет рассказывать историю о том, как его не взяли в одно знаменитое кино из-за неправильных ног». — Хорошо, роль Наума твоя, — я протянул руку Владимиру Высоцкому, а когда он её пожал, добавил, — но у нас на съёмках сухой закон. После с устатку не возбраняется, непосредственно до и во время съёмочного процесса алкоголь вне закона.

— Согласен, — кивнул будущий кумир миллионов.

— Товарищ режиссёр, скажите, в конце-то концов, кто в нашем детективе преступник? — почти хором заголосили актёры, когда я вошёл в кабинет. — Где заключительный 25-ый эпизод?

— Молодцы! — гаркнул я. — Молодцы, что прочитали весь сценарий, а не только свои эпизоды. Рассаживайтесь кто где может, сейчас не это самое главное, — сказал я и, уступив кресло Нонне, присел на подоконник. — Если я скажу, кто преступник, то вы мне подсознательно испортите кино. Ибо настоящий детектив — это ребус, который интересно разгадывать. И загадка должна открываться в самом финале, как в романе Агаты Кристи «Десять негритят».

— Интересно, а где этот роман можно почитать? — заинтересовался Евгений Леонов.

— Не знаю, я читал, когда служил в Германии, — соврал я, так как моего армейского друга в кабинете не было, в эти минуты Генка спустился во второй павильон, где должны были сегодня смонтировать стены киношного отделения милиции. — Товарищи, хватит шуметь! — прикрикнул я, из-за начавшегося шума и гама. — Давайте знакомиться с вашими персонажами. Леонид Фёдорович, вы — начальник уголовного розыска, с вас и начнём.

«Не кино, а россыпь звёзд», — улыбнулся я про себя, когда Леонид Быков, громко кашлянул и начал читать первую страницу сценария:

— Всем здравствуйте. Я — начальник уголовного розыска подполковник Юрий Александрович Петренко, подчинённые между собой называют Саныч. Бывший фронтовик, служил во фронтовой разведке, имею боевые награды. После войны несколько лет занимался автогонками, играю на гитаре. Женат, двое детей.

— Маловато настругал! — выкрикнул актёр Станислав Чекан.

— Мне хватает, — под хохот собравшихся артистов буркнул Леонид Фёдорович.

«Вот и отлично, первый шаг к фильму „В бой идут одни старики“ сделан, — подумал я. — Иначе после череды комичных персонажей играть роль капитана Титаренко долго не разрешат. Помнится, как-то Петра Алейникова сняли в роли Александра Пушкина. Так народ в зале, видя великого русского поэта на экране, сразу же начинал хохотать. Я помню чудное мгновенье, ха-ха-ха».

— Товарищи, давайте потом разберёмся с проблемами демографии! — прикрикнул я на актёров, которые стали предлагать добавить подполковнику Петренко ещё парочку детей. — Дальше у нас на очереди капитан Ларин. Поехали.

Высокий и фактурный Александр Пороховщиков, который ещё секунду назад выглядел уверенным плейбоем, вдруг среди окружающих его звёзд кино заметно задёргался и разволновался. «Ну, ё-моё, соберись тряпка! — мысленно гаркнул я на актёра. — Сейчас снимешься, и новые роли хлынут как из рога изобилия».

— Здравствуйте, — после пятисекундной паузы выдавил Пороховщиков, — я — капитан милиции, старший оперуполномоченный Андрей Васильевич Ларин. Кандидат в мастера спорта по боксу и самбо. В данный момент холост, разведён, детей не имею.