— Ты идиот?! Утопиться решил таким способом?!

Кашель приходит вслед за осознанием: Тонг сейчас на полу рядом с бассейном, его вытащили из воды, кажется Ком с Наем и… Синг. Слишком уж злое у друга выражение лица. Слишком уж…

Тонг сгибается пополам от кашля, чувствуя, как его начинает бить крупная дрожь. Она не отпускает, ни когда он обнимает себя за плечи, ни когда подтягивает колени к груди. Только бока начинают болеть, ломит рёбра там, где по коже растекаются бледные родимые пятна.

— Ты как?

Кто-то меняет гнев на милость, а рядом присаживаются на корточки.

— Простите… Я не… — Тонг хмурится, не зная, что можно сказать.

«Не нарочно»?

Так это вроде бы логично.

«Не хотел»?

Тоже вроде бы понятно.

Тонг сглатывает, чувствуя, с каким трудом ему это даётся.

Тыльная сторона чьей-то ладони касается щеки, шеи, а потом исчезает. Присевший на корточки Най перетекает с носков на пятки, чуть отклоняясь и озвучивая:

— У него жар.

— Какого ты полез с температурой в бассейн?!

Последнее уже ему. Най не кричит, однако голос звучит так, что лучше бы это был крик.

— Поднимайся. Собирайся и выметайся. Чтобы сегодня тебя в универе больше не видели.

— На утреннюю тренировку в понедельник тоже не появляйся, — добавляет Ком. — Синг, помоги другу подняться. Вы ведь вроде живёте в одной квартире? Отвези и пусть отлежится.

— Со мной всё в порядке…

Подняться на ноги внезапно оказывается не так уж и просто. Голову ведёт и сдавливает, будто в тисках, а бьющая тело дрожь и внезапная слабость делают ещё хуже.

— Я на скутере…

— Синг, забери его нахрен отсюда! — командует Най хмуро и отворачивается.

— Идём. Я тебя отвезу.

— И проследи, чтобы он отлежался, — командует Ком. Он, в отличие от Ная, пристально следит за происходящим и провожает взглядом до самой раздевалки. По крайней мере, Тонгу кажется, что он чувствует взгляд президента клуба до тех пор, пока не переступает её порог.

А ещё слышит тихое, но вполне отчётливое: «Вы видели? Что у него на пояснице? Татуировка? Странная какая, как чешуя».

— Давай, идём. — Шепчут у самого уха и тянут за запястье вперёд, будто сам он не в состоянии найти дорогу.

Шепотки остаются позади, как и мысли о том, что оказывается почти никто его «татуировки» не замечал раньше. Зато теперь о ней наверняка весь клуб будет знать. Кто не видел, тому расскажут.

«Дерьмо!»

Растерев ладонью лицо, Тонг переступает порог раздевалки. Никто не идёт за ними, не пристает с расспросами…

— Соберёшься сам?

— Не ребёнок, — ворчит Тонг, чувствуя, как царапает горло.

— Конечно не ребёнок. Сядь и не дёргайся, ты еле на ногах стоишь.

— И что? Отстань и сам собирайся. А ещё лучше иди обратно. Тренировка ещё не закончена. И отстань от моего шкафчика.

Синг оказался настолько проворен, что успел уже вытащить из шкафчика полотенце, которое Тонг и выхватывает из его рук, чтобы вытереться. О том чтобы сначала принять душ Тонгу даже думать не хочется.

— Иди, давай, возвращайся.

— Я обещал старшим, что отвезу тебя, — Синг и сам не стоит на месте, принимаясь быстро приводить себя в порядок и собираться. — Значит отвезу. И ни слова больше.

Тонг морщится, но замолкает, возвращая кольцо на палец и принимаясь одеваться. Сил с каждой минутой становится всё меньше, будто те куда-то утекают.

— Я на скутере…

— Постоит твой скутер! Потом заберёшь.

На запястье снова смыкаются пальцы: крепкая сильная хватка, что даже причиняет боль. Боль что…

— Что ты сделал? Что ты только что сделал?!

Голос кажется знакомым и незнакомым одновременно: мужской, холодный и злой. Будто Тонг что-то сделал плохое его обладателю.

Зажмурившись, Тонг встряхивается, отгоняя этот голос, а когда открывает глаза, то оказывается уже у распахнутой двери машины. Хватка на запястье исчезает.

— Садись давай. И пристегнись.

На этот раз Тонг не спорит. Если он упускает куски реальности, то садиться на скутер точно не стоит. Тем более в роли водителя. Так что Тонг послушно опускается на переднее сидение и защёлкивает ремень.

— Молодец, — комментирует Синг, садясь за руль. — Вот бы сразу так.

— Ещё раз…