— Как и мы! — я продемонстрировал монголу часть выданных нам шаманом ловушек. И пускай они были пустые, у монгола с ожогом аж глаза расширились, когда он их увидел.

— Брат охотник! — радостно воскликнул он, подходя ещё ближе и хлопая меня свободной рукой по плечу.

— Ага! — не менее радостно ответил я, хватаясь за его амулеты правой рукой и дёргая на себя.

Духовными когтями левой руки я полоснул по шнуркам, не позволяя монголу забрать мою добычу. Моё тело уже было окутано покровом, поэтому удар ножом в живот не доставил мне никаких неудобств.

Больше командир лже охотников не успел ничего сделать. Удар ногой в грудь был такой силы, что я успел расслышать хруст, прежде чем он улетел за пределы площадки. Прямо на головы так и не ушедших зверей.

Крик боли быстро прервался, когда рычащие звери набросились на каким-то чудом пережившего падение монгола. Его люди ещё несколько мгновений в шоке смотрели на меня, после чего схватились за оружие и рванули в мою сторону.

Добежать умудрился только один. Остальных Акамир перещёлкал за считанные секунды. Мне только и оставалось, что выбить у последнего оставшегося в живых «охотника» оружие из рук и вырубить его ударом в голову.

— Я, конечно, только рад убивать этих скотов, но всё же, в чём причина? — спокойно спросил меня Акамир, протягивая палочку с нанизанными на неё кусками мяса. — Подгорело немного.

— Что видишь? — вместо ответа, спросил я его, демонстрируя отобранные у монгола амулеты.

Пока приятель внимательно их разглядывал, я взял протянутое мясо и откусил первый кусок. Слегка суховатое и действительное подгорелое, но мне было плевать. Неожиданно навалилось такое сильное чувство голода, что я съел всё, практически не жуя.

— Обычные амулеты. Нам такие Оюун-ага давал.

— Вот эти да, — я убрал в сторону половину кругляшей. — А вот эти, несмотря на то, что они тоже для духов, выполнил явно не наш шаман.

— А кто? И с чего ты это взял?

— Он на свои особое клеймо ставит. Его в духовном зрении видно. А что касается этих, — я показал ему на оставшиеся, — их делал кто-то другой.

— Я про других шаманов не слышал.

— Как и я.

— Огоньки? — дошло до моего приятеля.

— Скорее всего.

— И всё? Ты только из-за этого сделал такой вывод?

— Ничего не напоминает? — я взял двумя пальцами отличающийся от других медальон, в котором не было ни крупицы духа. Обычный железный кругляш.

Акамир лишь помотал головой, из-за чего я тяжело вздохнул.

— Это медальон Алахчита.

— Клан Сухого Ветра… — негромко произнёс приятель, недобро глядя на начавшего приходить в себя монгола.

Нам понадобился час, чтобы добыть всю нужную информацию. Огонёк, а это действительно оказался один из воинов хана Цогтгэрэла, сломался уже через десять минут. И больше всего его впечатлило, когда я воткнул ему в ногу свою духовную конечность. Мне даже на секунду показалось, что он не выдержит и помрёт от страха. Но нет, сдержался и выложил нам всё, что знал.

Они действительно были охотниками, только не на духов и зверей, а на настоящих охотников. И все амулеты, которые достались мне в качестве трофея, были добыты с тел двух групп. При этом, лишь одна группа была «наша». Они ушли ещё до того, как огоньки напали на Алтан-Сарай. Вторая же группа была «светлячками». Так монгол назвал людей третьего Великого Хана — Алтангэрэла. Что они тут делали и как очутились, он не знал. А вот я бы не отказался узнать.

И да, кланом Сухого Ветра их дайчин назвался не просто так. Эти «охотники» участвовали в нападении на Алтан-Сарай, и были теми, кто столкнулся с нашим бывшим… даже не знаю, как его назвать, покровителем? Пусть будет так.

Не знаю, насколько случайной была эта встреча, но я был рад, что хоть как-то отомстил за Алахчита. Да, я не питал к нему особо тёплых чувств, но чувствовал себя обязанным ему. Теперь — нет. Пусть Предки будут милостивы к тебе, дайчин!

— Вы шакалы, а не воины! — произнёс я, когда понял, что монголу больше нечего нам рассказать. — Ненавижу шакалов!

Я поступил с ним, как и с его командиром, отправив пинком за пределы помоста. Но этот монгол, несмотря на многочисленные раны, умудрился зацепиться рукой за одну из палок.

— Стойте! Я… ааааааа.

Акамиру хватило одного удара, чтобы отрубить кисть. Орущий монгол полетел к своим друзьям. И зверям, которые продолжали сражаться за самые лакомые куски этих самых друзей.

— Я тоже ненавижу шакалов, — пожал плечами приятель, в ответ на мой вопросительный взгляд. — И тем более, ненавижу огоньков!

Вдогонку к монголу, вниз полетела его отрубленная кисть.

— Ещё мяса? — предложил приятель.

— А давай! — согласился я, убедившись, что никто из зверей не собирается лезть на дерево.