Ладно, решила я. Не буду далеко загадывать. Будь, что будет. В конце концов, зачем так далеко загадывать? Права была Лида: нужно жить здесь и сейчас. Вон я еще совсем недавно планировала себе ботиночки новые на зиму купить, как зарплату получу. А судьба распорядилась совсем иначе и вот куда меня закинула... Вот и буду жить здесь и сейчас. И пока я тут, постараюсь взять все самое хорошее от времени, куда волю судеб я случайно попала. Или вовсе не случайно?

***

В субботу вечером мы с девчонками отгладили платья, уложили волосы (старательная Вера даже умудрилась соорудить что-то вроде венка из совсем не густой косы на моей голове) и двинулись на прогулку. В общежитии было тихо и пустынно: стояли последние солнечные деньки осени, и народ валом повалил гулять. Несмотря на солнце, было довольно прохладно, уже темнело, и я накинула серенький плащ, висевший в шкафу, точно такой же, как у многих других. Вообще многие одевались очень похоже.

– Выкинут на прилавки платья в горошек - и вся Москва в них ходит, - как-то презрительно сказала мне Лида.
– Одинаковые все, как в армии. Веришь, нет, тошнит меня от этой одинаковости.

И точно: идя вместе с Лидой и Верой от метро "Парк культуры" в направлении парка Горького, я насчитала минимум пять девушек в точно таком же платье, как у меня.

– Нельзя так жить, - разглагольствовала Лида, уплетая мороженое, которое мы купили на входе.
– когда все заранее известно, на двадцать лет вперед расписано.
– Очередь за мебелью, очередь за холодильником, очередь за телевизором... Так вся жизнь в очереди и пройдет.

– Чтобы что-то получить, надо постараться, - резонно заметила Вера, аккуратно разворачивая упаковку своего мороженого.

– А я не стараюсь?
– вспылила Лида. С ней такое иногда случалось.
– Вместе с вами на фабрике пашу, сами видите. А вот им, - она внезапно указала на толпу ярко одетых молодых людей и девчонок, идущую нам навстречу, - все и сразу! Это за что такие привилегии?

Доев вкусняшку, я повнимательнее рассмотрела гуляющих ребят. Компания выглядела так, как будто собиралась на ретро-вечеринку: парни - довольно симпатичные, в ярких пиджаках и галстуках, туфлях на высокой подошве, явно сшитых не в советском ателье, с высокими прическами, так же ярко и броско одетые девушки... Интересно, как мальчишки сумели так причудливо уложить себе волосы? Удобных фенов и средств для укладки-то еще не было... Девчонкам и то всю ночь на бигудях спать приходился, чтобы получить наутро красивые кудри.

Проходя мимо странно одетых ребят и девчонок, я услышала их разговор, который показался мне непонятным.

– Хильнем по Броду сегодня?
– спрашивал один, в ярко-зеленом пиджаке в клетку.

– Кинем брэк, - согласился второй.

– Чуваки, мы сегодня идем в "Кок"?
– спросила внезапно протяжным тоном высокая девушка, которую обнимал первый парень в зеленом пиджаке, чуть повыше нее.

– Сегодня не получится, бейби. С манюшками напряг. Постиляем сначала, потом к Лео на хату, я тебе "Чучу" на саксе сыграю, - ответил он и, никого не стесняясь, при всех крепко прижал ее к себе и поцеловал в губы, по-взрослому. Ну ничего себе! Я оглянулась вокруг: наверное, сейчас набегут дружинники! Но, к счастью, никто вокруг ничего не заметил. Разве что проходящая мимо старушка укоризненно покачала головой, но на нее никто не обратил внимания.

– Клевый таёк, чувак, - вдруг восхитился один из парней и показал на галстук, который носил "зеленый пиджак".

– А то, - согласился он и поправил обновку, - не "Совпаршив" так уж точно. Батя достал где-то.

***

– Это кто?
– с удивлением спросила я Лиду, показываю на странную компанию. Уж она-то точно все про всех знает...

– Впервые видишь, что ли?
– она пожала плечами, - стиляги, или, как говорит наш комсорг, ". Тут они частенько ошиваются. И на проспекте Горького. "Бродвеем" это у них называется.

– Ты их недолюбливаешь ?
– спросила я. О стилягах Лида говорила как-то по особенному, не с пренебрежением, а, скорее, с чувством легкой зависти.

– А с чего их любить?
– деланно равнодушно сказала подруга, но я заметила, что она несколько раз с интересом обернулась вслед уходящей компании.
– Живут на полную катушку и в ус не дуют. Поют, танцуют, играют на саксофонах своих... Ни к станку вставать утром, ни в шахту идти уголь добывать. А, что и я бы так хотела!
– вдруг призналась она. Я с удивлением глянула на нее.
– Не всю жизнь, конечно. После тридцати "хилять по Бродвею" уже смешно. В этом возрасте уже захочется стабильности. Да и век наш бабий короток, сама знаешь, Дашка. Мужиков мало, на войне перемерли, надо хватать удачу за хвост сейчас.
– Лида рассуждала очень прагматично.
– Но я хотя бы попробовать хочу, понимаешь? Посмотреть, как они живут, что слушают, чем дышат... Они, знаешь, такие...

– Какие ?
– спросила Вера. Я заметила, что она внимательно прислушивалась к нашему разговору.

– Свободные, - веско ответила Лида и сделала рукой характерный жест.
– Они живут здесь и сейчас. Им все равно, что о них думают, как их воспринимают. Им хочется просто дышать и любить, не думать, как мы, ни о каких накоплениях в будущем, о взносах в кооператив, о том, как съехать из общежития, понимаешь?

Я внезапно поняла, о чем говорит Лида. В СССР мне нравилось многое: то, что с первого дня своего пребывания здесь я четко знала, где живу, где работаю, то, что смена на заводе всегда заканчивалась ровно в пять и ни на минуту позже. То, что кому-то все-таки удавалось получить квартиру, не выплачивая огромные проценты по ипотеке... Школьники знали, что после школы их ждет институт или техникум, выпускников ВУЗов - работа по распределению. Работать было принято на одном месте подолгу. К примеру, пожилая работница, с которой я беседовала, работала на нашем заводе с самого его основания. Да много чего нравилось мне в жизни, в которую я попала...

Но было в этом что-то серое, скучное, пресное, обыденное. Разговоры и на работе, и в общежитии были практически на одни и те же темы: где что-то купить из одежды подешевле, в каком магазине наконец "выкинули" удобные туфли, где достать нормальную тушь, кому из работниц наконец дали квартиру, в какой пионерлагерь поедут отдыхать дети, кто вступил в кооператив. Было острое ощущение, что кто-то давно расписал за тебя твою жизнь, выдал план, и этот нужно было обязательно выполнить, ни в коем случае не отклоняясь от соблюдения графика.