— Коган, что с тобой?

На миг мне показалось, что я не могу дышать. Легкие сковало холодом. Волк бился в груди. Вдруг меня осенило. Я посмотрел на Хивеля и выдохнул.

— Отец.

Не дожидаясь его реакции, я метнулся в замок.

За моей спиной раздался крик Хивеля, но ничто не могло отвлечь меня.

Отец!

Собственный дом стал полосой препятствий. Ступени, люди, предметы — я мчался мимо них, сокращая дистанцию до моей цели. Что-то неладное с отцом, и чем ближе к его комнате, тем громче выли волки в душе. Я влетел в дубовую дверь. Она раньше мне не казалась такой огромной и непреступной. Кулаки били по дереву. Я звал отца. Ответа не было. Значит придется открывать силой. Люди набежали на шум, но мне было все равно. Отцу нужна помощь.

Когда наконец-то дверь распахнулась, меня встретила гробовая тишина. Мир словно застыл. Вся жизнь осталась с той стороны. Там слуги, взволнованный Хивель, кто-то из стражей — они все ворвались в комнату следом, но безысходная атмосфера смерти была непоколебима. Медленно я повернул голову к кровати.

Там лежал мой отец. Застывший в предсмертных муках. Его тело было полностью из льда, прозрачного, как хрусталь. По гладкой поверхности стекала вода, отчего невольно мне казалось, что по лицу отца текут слезы. Комната наполнилась шумом, но я этого не слышал. В этот миг существовало только осознание.

Мой отец мертв.

Все было как в тумане. Ко мне бесконечно подходили с вопросами. Что делать с телом отца? Как хоронить? Когда коронация? Как надо объявить о смерти государя? Мелькали лица, голоса сливались в единый поток требований. Отец был плох в последнее время, но мне казалось, что это лишь ненадолго. Буквально вчера он мне улыбался и говорил, что никакая мелкая хворь его не сломает. Непобедимый — вот как его звали в народе. Но жизнь берет свое.

В голове было пусто, но я не мог позволить себе плакать или закрыться от всех. На плечо легла тяжелая рука Хорнца.

— Ваше Величество, прикажите всех выгнать?

Слова главы стражи отрезвили меня, и я покачал головой. Отец с детства меня готовил. Нельзя подвести его в столь важный час.

Решить все вопросы разом не получилось, пришлось разбирать их поочередно. Иногда мне казалось, что я нахожусь где-то далеко, а в моем теле кто-то другой занимается похоронами и государственными делами. Лишь когда отца похоронили со всеми почестями, я понял, что больше так не могу.

Тем вечером я отправился за пределы замка. Хорнц рвался отправить со мной стражу, но ему было приказано отставить свое рвение. Мне нужно было побыть одному.

Только когда замок остался далеко позади, я смог сделать полный вдох. Вокруг был лес и тишина. Этот холод был милее сердцу, чем тепло родных стен, которые стали такими пустыми за последние несколько дней.

Внезапно я услышал звук колокольчиков, и чьи-то мягкие губы коснулись моего уха.

— Одного я забрала, заберу и второго.

— Кто здесь?!

Я резко развернулся, но позади не было никого. Женский лающий смех раздавался со всех сторон.

— Твоя гибель! Дети расплачиваются за грехи отцов. Твой отец не выполнил обещание, теперь наступила твоя очередь страдать.

— Он уже мертв!

— Но его наследие живо!

И тут я увидел ее — женщину холодной неземной красоты. Ее льдистые глаза были полны злобы. Белый лисий хвост вилял из стороны в сторону. Она прикоснулась к моему лицу и крикнула:

— Ничто не сможет причинить тебе вред! Только я! Ты мой!

И она меня поцеловала. Я хотел ее отпихнуть, но руки прошли сквозь бесплотное тело. Силуэт женщины растёкся дымкой прямо у меня на глазах. Вдали я увидел белую лису, которая, хихикая, метнулась в лес. От губ по всему телу растекался дикий холод.

Отец. Что же ты наделал?

Гвиннет. Настоящее время

Сейчас передо мной был не король севера, а человек, переживший большое горе. Мне сложно было представить, что он чувствует, потому что смерть матери была так давно, я ее совсем не помнила. Коган покачал головой и с грустью посмотрел на меня. В этот момент не существовало ничего вокруг, кроме нас. Я взяла его руку в свою и сжала. Мы сидели молча какое-то время. Тепло наших соприкосновений грело сердце. Невольно мне вспомнилось, как сегодня утром его магия проникла в меня. Я поспешила мысленно отмахнуться от этого, ведь это было так невовремя. Затем Коган посмотрел на меня с теплом и с улыбкой сказал:

— Ты обещала мне поцелуй в щеку… Но мне столько пришлось пережить сейчас, что я хочу попросить нечто большее.

Он подмигнул мне, словно приглашая поиграть. В ответ я приподняла брови и с наигранным возмущением ответила:

— Ты думаешь, что бить на жалость — мудрое решение?

— Подыграй мне, Гвиннет.

— Хорошо, тебе невероятно грустно, и я должна исполнить обещание. Что именно ты хочешь? Но помни, что я все еще тебе не жена. Вдруг мы снимем твое проклятие, и тебе эта свадьба будет не нужна?