— Я был унижен, я был обманут, — прошипел с отчаянием старик, — У меня отобрали всё, что у меня было. Я не могу упасть ещё ниже. Единственное, что мне осталось — взывать к помощи от Всевышнего.

— Ты думаешь, я пришёл сюда, когда услышал твои мольбы? Думаешь, мне есть дело до отдельно взятого человека? До проблем одного смертного? — мученик попытался что-то сказать, но тут же замолк, когда Деймон продолжил. — Есть, однако я явился сюда вовсе не на зов молитв.

— Но я взывал к Вам столько лет подряд! — хрипло воскликнул старик.

— Столько лет ты взываешь ко мне, к Лексорону, к другим, — чеканил Творец слова металлически-спокойным голосом, — Однако так и не задался одним единственным вопросом: почему всё это происходило с тобой. Почему ты сам допустил своё глубокое падение? Или ты думаешь, во всём виноваты лишь люди, окружающие тебя? Не буду спорить, будь моя воля, действительно, будь я таким же, как иные, весь человеческий, эльфийский и прочие роды давным-давно бы канули в лету, но вы сами это делаете раз в тысячелетия. Зачем мне стараться?

— Я взывал к вам столько лет, потому что больше у меня ничего не осталось, — хрипом выдавил из себя церковник. — Ни дома, ни семьи, ни статуса… Мне нужна ваша помощь. Вы же создали этот глупый, безжалостный мир, следите за ним столько веков. Вы же знаете, как помочь несчастному старику.

— Да будет тебе известно, что есть в этом глупом безжалостном мире вещи, над которым ни стихийные боги, ни планетарные, ни даже я неподвластны. И есть законы, которые даже я обязан соблюдать, — сделав пару шагов в сторону, он взял старую, слипшуюся от сырости книгу со сгнившей полки, с хлюпающим хрустом раскрыл страницы, на одной из которых начали серебряной пылью выписываться слова.

— Одна из заповедей, установленных для таких, как я, — процедил Творец. — Не вмешиваться в чужие судьбы! Однажды один бог решил, что он выше этой заповеди, и Эра Империй обернулась Эрой Пустошей.

— Но… Но нас с самого детства приучают, — воскликнул, хрипя, старец. — Ещё мальчишками в монастырях нас учат тому, что боги всегда ответят, если просить у них помощи. Мы строим храмы и приносим жертвы. Даже в этой шкатулке сердце праведника, которое я с таким трудом достал! Неужели всё это зря?

— Боги… Они действительно даруют вам свои благословения. В обмен на дары они приносят вам урожаи и удачу в делах мирских. А я, как я уже сказал, богом не являюсь, — холодно отрезал Деймон. — Я тот, кто следит за тем, чтобы мои подопечные беспрекословно следовали заповедям и не нарушали их. Я — судья в первую очередь, но далеко не ваш. Мне безмерно жаль, что вера в этом мире свернула на совершенно искажённый путь. Я жил среди людей, и я помню поколения древних. Помню, каким трудом воздвигались эти империи. Каким количеством крови было достигнуто их могущество. Вы ведь наверняка были знакомы с моими потомками?

— Безусловно, я был…

— Однако вы явно не вняли их словам и их учениям… Либо же не хотели внимать…

— Но-но, я жил, соблюдая все ваши заповеди. Я не совершил ни одного греха! Я нёс мудрость! — голос старика дрожал, но волнение стало уступать в нём место непониманию и приходящему вместе с ним гневу.

— И за это вам низкий поклон, — Творец действительно учтиво склонился, но затем, выпрямившись, продолжил. — Вы несли просвещение людям, и за это такие как Дарриус будут вам бесконечно благодарны, однако вы забыли о самом главном. Ваша вера — свята, но религия, которой вы предвержены, — это лишь людское творение, властны над которым лишь основатели. Она устанавливает правила, и так будет всегда, будь то десять тысяч лет назад, сейчас или в далёком будущем, когда этот мир станет лишь одним из секторов. Люди будут совершать ошибки, но ни я, ни кто-то из богов не смогут на что-то из этого повлиять. Ошибки рано или поздно всегда приведут к одному — каждый из нас встретит свою судьбу и саму смерть, будь то кто-то, кто живёт в ближайшей деревне, будь то вы или будь то я.

— И я взывал к вашим ученикам, я взывал к богам, к каждому из вас и к самой смерти, — завыл старик отчаянно. — Когда эти проклятые глупые свиньи начали жечь мои книги, когда их огонь пожирал мою библиотеку, когда они прогнали моих учеников и согнали их в амбар, я молил каждого из вас. Что это, если не судимое беззаконие? — его хриплый голос перешёл на сдавленный крик.

Перед глазами вдруг исчез полумрак бесконечного лабиринта коридоров, на его месте возник дневной свет, проходящий через огромные окна с раскрытыми шторами и освещающий ряды из стеллажей с ценнейшими экземплярами магической литературы. Настоящая сокровищница знаний, бесценное хранилище, подобное горам драгоценных камней. И всё это через каких-то несколько часов исчезнет в огне. Открытый, нескрываемый акт сожжения редчайших знаний, рушащиеся храмы, массовые казни клинками инквизитория. И всё это исчезнет в архивах столичных соборов под грифом «секретно», а он, один из многих, как всё произошедшее, будет забыт поколение спустя.

— Безжалостные, глупые свиньи, — протянул старик сквозь яростные слёзы. — Они никогда не поймут ценность истинной мудрости.

— Тебе прекрасно известно, как устроена ваша религия, — леденящим голосом процедил Творец. — Знаешь, что нужно верхам, и что будут получать низы, — он вскинул руку, вознося её к потолку катакомбы, словно к небесам. — В твоей голове есть знания. Ты можешь воспользоваться ими и направить людей на истинный путь, а можешь, — выставив указательный палец, акцентируя внимание, продолжил он, — пойти по пути своих предшественников и пойти войной против всех, отдаваясь целиком в руки смерти и добровольно ложась под лезвие её косы.