Наше возвращение не только в пространстве, но и во времени, избавило меня от части тревог, но породило и новые. Звездные еще живы и молоды, мы с Адри не пропустили ничего важного, ибо нас не было от силы час. Да вот только до прилета адмирала придется еще дожить.

Я отмахнулась от предложенной помощи и представила, как полагалось, присутствующим ДеВеля, растерявшегося от обилия незнакомых лиц и суеты. Слуги принесли и накрыли небольшой стол прямо напротив трона, чтобы за едой отец мог поговорить с гостем и мною на небольшом расстоянии, а не через весь зал. Адриан чуть подумал и, видя такую почесть, решил немного задержаться и тоже принять участие в разговоре.

Младшие братья и сестры оживленно и озадаченно шушукались за своим столом, из старших присутствовал только не менее озадаченный Вениан. Боюсь, потрясений для них было слишком много за один обед: сначала мое возвращение после Академии, скандал, затем уход с Адри, а после — очередной приход и примирение спустя сотню лет (по нашему персональному летосчислению)!

Отец немного нахмурился, но через секунду тепло улыбнулся сыну. Уже когда мы сели и подняли наши бокалы за удачное возвращение, в двух словах рассказали о нашем путешествии и поправках к договору, папа вдруг глянул на Адриана и почему-то расстроенно хмыкнул.

— Сын, ты действовал достойно. Ты научился главному — самому принимать решения, иметь собственное мнение и отстаивать его перед любым оппонентом, даже перед родным отцом.

Адриан тщательно скрывал эмоции, но я все же увидела, что и его сердце немного оттаяло. Брат легко кивнул в знак благодарности и продолжил есть запеченное мясо с овощами и соусом. Он ничего не сказал в ответ, ни доброго, ни злого, но уже и это молчание намного уменьшило пропасть между ним и отцом.

— Невероятно, — проговорил отец и пригубил вина из кубка. Он неотрывно смотрел на меня, а в его голубых глазах читалась потаенная грусть и даже боль. — Еще сорок минут назад ты была взрослеющим подростком, только-только вставшим на ноги и начавшим собственный путь, и вот ты уже совершенно другой человек. Это заметно, по глазам, по тому, как смотришь на окружающих, по движениям и мимике. Дочь, скажи мне, ты прошла тяжелый путь?

Я чуть пожала плечами и тоже глотнула вина, понимая — требуется время, чтобы улеглись эмоции, чтобы события стали историей и прошлым. Сложный вопрос задал мне отец, а я не ощущала себя готовой к исповеди. Не могла сейчас начать подробный рассказ обо всех потерях и находках, вновь пережить эти сто лет. Будет еще время воспоминаний, когда-нибудь после, за бутылкой вина под светом несуществующих звезд… но не сегодня.

Я чуть улыбнулась и глянула на отца.

— Это был долгий путь, местами страшный, местами грустный, но очень красивый и невероятный. Как любая дорога, если вдуматься. Я многому научилась, что важно.

— Выросла, — вздохнул отец, поглаживая край серебряного кубка. — А я опять все пропустил…

Его фразу прервал женский голос, прозвучавший откуда-то из-под стола и крайне неразборчиво. Я растеряно огляделась, заметив под столом рюкзак. Голос раздался снова, и теперь было очевидно, что из моей сумки. Эленион? Терминал?

Под заинтересованными взглядами я вытащила личный компьютер, но он был в режиме ожидания и отчаянных попыток найти имперскую информационную сеть. Бедная машина не могла понять, где находится и как теперь быть. Я глянула на экран и отключила терминал, прекращая его попытки отыскать связь. Отец чуть неодобрительно глянул — он всегда недолюбливал технические приспособления на территории Леары.

Следом на ладонь мне выпала серебристая Эленион.

— Вас ожидает видео-запись, — произнесла она чистым и нежным голосом.

— О чем ты? — обескураженно спросила я, раскрывая коробочку.

— Император Анатоль сделал запись обращения. По его требованию, я должна показать ее через час после вашего прибытия в Леару. Вы готовы к просмотру?

— Нет! — чуть поспешно проговорила я и резко встала из-за стола, оттолкнув стул и затравленно глянув на отца и брата. — Я сейчас… мне нужно уйти на секунду…

Я пулей проскочила через зал, выбежав в одну из боковых дверей, едва не столкнулась с кухаркой и подносами, но увернулась и побежала вперед, выискивая укромный уголок. За одной из дверей меня ждал небольшой зал для тех случаев, когда кто-то из семьи желает пообедать в узком кругу. Он был пуст.

Захлопнув за собой дверь, я почти рухнула на мягкий стул и дрожащими руками положила Эленион на резную поверхность столика.

— Я готова, — мой голос прозвучал хрипло и неуверенно.

Над столом появилось лицо Анатоля, серьезное и волевое, разве что глаза светились живым огнем и в них таилась улыбка.

— Диора, — с чувством произнес он, и от этого голоса у меня появился ком в глотке, словно весь мой героизм стал поперек горла. Император говорил уже не из будущего или с далекой Гиры, а из самого забвения. — Если слышишь это — значит ты уже дома, в далекой и прекрасной стране, откуда мы оба родом. Я счастлив, что ты добралась и верю, что живой и невредимой, а недуг скоро оставит тебя.

Я попросила Эленион на время приостановить запись, ощущая страшную дурноту внутри. Мне хотелось кричать через пропасть небытия, дозваться Императора, быть услышанной и, может быть, прощенной. Мне потребовалась пара минут, чтобы сморгнуть мутную пелену и унять бешено стучащее сердце. Я кивнула, и Эленион продолжила проигрывать: