На мгновение он замер перед входом, отдышаться после дороги, а затем шагнул внутрь. Глазам предстала знакомая обстановка, множество набросанных друг на друга мохнатых шкур, на которых так удобно лежать, несколько каменных столиков со снадобьями и напитками, небольшой лаз в подземное жилище, и пучки трав подвешенных веревочками к костям-опорам.

Внутри было еще много чего, но сейчас его взгляд приковывало только одно, - обнаженная фигура Айры на мехах возле костра. Вокруг костра вился дымок от трав брошенных в него, и запах которых наполнял жилище таким приятным и волнующим ароматом. Запах который чуточку чувствовался снаружи, а внутри прямо таки начинал дурманить после десятка вдохов. Зато он почти сразу начал снимать усталость, накопленную после недельной охоты.

Айра лениво лежала на шкурах, сразу же повернув голову в сторону вошедшего Ксорха. Ее глаза, от дурманящего запаха благовоний, были слегка влажными, а зрачки возбуждающе расширенными.

Она плавно и неторопливо поднялась, и томно покачивая бедрами пошла к Охотнику. Отблески пламени играли на ее упругой, матовой коже. Обнаженная и вся в украшениях. Лодыжки и запястья обхватывали искусно сделанные золотые браслеты, волосы были заплетены в десятки косичек, которые плавно покачивались при ходьбе, позвякивая спрятанными там маленькими талисманами и костяшками.

Ксорх медленно, не сводя с нее распаляющегося взгляда, снимал один за другим свои доспехи, сделанные из тела панцирного каменного краба. Надежные, но довольно тяжелые. Айра не спеша подошла к нему и помогла снять остатки этой неудобной брони.

После, стала позади него, с уже приготовленной тряпкой, смазанной какой-то приятно пахнущей мазью. И стала мягко обрабатывать те места, где натерли за неделю ношения доспехи. Легкое, слегка неприятное пощипывание, и затем мазь начала действовать.

Ощущать позади себя тепло и запах желанного обнаженного женского тела Ксорх больше не мог.

Он, не говоря ни слова, грубо, в мгновение развернул Айру лицом к себе, схватил ее и повалил на мягкие шкуры. Только ощутив под собой мягкое податливое тело он по - настоящему расслабился. Но сначала как следует напрягся.

****

Айра, мать Зур”даха, смотрела на лежащее среди шкур тело Ксорха.

После того как он излил всю свою страсть, он блаженно и устало спал. Довольный, вымотанный….и счастливый.

А вот она совсем не была так спокойна, как казалась со стороны.

Выполнив работу, пусть и не без удовольствия, - она сидела у тлеющих углей держа над ними ладони. Ей всегда было холодно, именно поэтому она так любила тепло костра.

К тяжелому, дымному воздуху в шатре она привыкла, тот приятно замедлял не только ее мысли, но и казалось саму жизнь, незаметно растягивая мгновения помогая пребывать в постоянно расслабленном состоянии. Которое сейчас никак не возвращалось к ней.

Тревога, бесконечная тревога весь последний год за единственного сына, и тут даже успокаивающие травы не помогали.

Не сказать, что жизнь зуры была сильно сложна, особенно в ее конкретном случае. Ведь к ней, в отличии от остальных зур, приходил только один мужчина, но и такой, казалось беззаботной жизни она не просила и не хотела.

Зуры, были презираемыми большей частью племени. Потому что бесполезные, потому что бесплодные, потому что больше не настоящие самки.

В зуры не просто так шли, - в них шли только женщины не способные продолжать воспроизводить потомство.

Пока ты можешь рожать, - ты полезна. Ты самка, - нужная, необходимая, часть племени. И это даже несмотря на то, что свободного места оставалось в пещере не так и много, завет предков один, - рожай пока можешь.

Да, у Айры был сын, но только один, и рожденный еще в молодости. А вот после него…после него она не могла зачать никого. Следствие тяжело перенесенной болезни. Всегда существовал выбор, для любой женщины, либо тяжелая работа, либо…это. И учитывая красоту Айры, ее в любом случае использовали бы направо и налево. Только сейчас это был один Ксорх, а при другом исходе…сколько бы их было? Самцов. Так почему сразу не использовать то, что дано природой.

Вот и Айра выбрала то, что было проще и лучше, и об этом не жалела. Почти не жалела... Единственное чего она никак не ожидала по отношению к себе - это ненависти.

Ее ненавидели как обычные самки с множеством детей, так и ее соратницы по работе - зуры. Всем не давала покоя ее красота. И как следствие красоты, не давал покоя вечно ходящий к ней, и только к ней, Ксарх, Старший Охотник. В то самое время, как другим зурам приходилось принимать у себя далеко не один десяток мужчин за месяц. Несправедливо - так считали они.

Очевидный плюс этого - она могла себе позволить что угодно, и при этом не работать. Минус же, единственный и главный - та самая ненависть.