– В сторону! – Конт решил, что пора и ему снова вмешаться в беседу. – Если не хочешь чтобы я раскидал тебя по всем четырем углам, а потом еще и подъехавшая уборка по раскиданному потопталась. Ну!

И тот не выдержал: молча отступил, освобождая дорогу. Впрочем, Конт не обольщался – память у холодных длинная, даже если они пока не совсем холодные. Тем более, этому экземпляру до полного созревания осталось всего ничего, иначе бы никто его сюда и на пушечный выстрел не подпустил. Неприятности никому не нужны, особенно здешним попугаистым хозяевам – подобные скандалы крайне плохо сказываются на репутации заведения.

До самой входной двери, тоже украшенной очень похожей гирляндой, спину им жег нехороший пристальный взгляд, но, сдается, перекинуть какой-то тумблер охраннику эти гляделки не помешали – стоило Конту приблизиться к огонькам второй арки, как его тряхануло, прошив болью вдоль всего позвоночника, но не будь он уже готов к чему-то подобному, вышло бы еще хуже.

– С-сволочи! – передернулся Конт, выходя на улицу и делая знак швейцару подогнать авто.

Нисса, не почувствовала, кажется, ничего, но в ситуации разобралась мигом, положив ладонь ему на запястье:

– Зато мы теперь знаем еще один их маленький секрет. И не уверена, что господа владельцы одобрят такую вот его внезапную демонстрацию. Кто-то за нее точно потом огребет!

– Возможно, – поморщился Конт, глядя, как неосторожно притирают его машину к бровке. Совсем неаккуратно, да, но зато быстро – ждать не пришлось ни ни одной лишней минуты. Поэтому дверь перед помощницей он открывал и усаживался на водительское место уже гораздо спокойнее:

– А ты молодец, почти совсем не испугалась.

– Издеваешься?! – Ниссу словно подбросило – с ней, похоже, все было ровно наоборот: показное хладнокровие, натянутое в холле казино, осыпалось трухой, едва та оказалась в привычном салоне авто и почувствовала себя более-менее в безопасности. – Ты, черт подери, издеваешься сейчас, да?!!

– Тихо! – на этот раз Конт потянулся к девушке так, чтобы ручка коробки передач никуда ему не упиралась – дважды одних и тех же ошибок он и в самом деле не совершал. – Тихо, пожалуйста…

И тут же придумал другой способ ее успокоить, гораздо более действенный и приятный – подкинутых судьбой шансов он тоже старался по второму разу не упускать. Тем более, что целоваться с Ниссой, ловя ее дрожащие губы оказалось просто упоительно, а заставить их расслабиться и ответить на поцелуй – упоительно вдвойне.

И пусть хоть весь мир катится в преисподнюю, прекращать это он точно не собирался! Не в ближайшие пять минут. Или даже десять…

А мир, кажется, и вправду решил последовать его совету, потому как о разговоре, что происходил сейчас в красно-зеленой приемной, Конт даже не подозревал:

– Сдается, Герт, – чернявый, стоя возле окна, задумчиво любовался, как детектив с помощницей уселись в машину, но отъезжать не спешат, явно занимаясь там чем-то очень интересным, – мы сейчас получили неплохой ошейник на кое-кого из лохматых.

– На много «кое-кого» из них, – блондин кончиком пальца коснулся почти затертого герба на старой серебряной пудренице, так и лежавшей в центре столика и отпрянул – то, что было внутри, сумело достать его даже сквозь металл. – На очень и очень много «кое-кого», да.

– Осталось теперь эту карту грамотно разыграть.

Отстранился Конт лишь когда почувствовал, что к сладкому вкусу ее губ примешался другой – соленый:

– Ты плакала, счастье мое? – В свете нескромно заглядывающего в лобовое стекло фонаря мокрые, слипшиеся ресницы были видны отлично.

– Почему плакала? – отворачиваться она даже не подумала. – Я плачу. Прости, ничего не могу с собой поделать.

– Все еще меня боишься? – заглянул он под эти ресницы, осторожно стирая мокрые дорожки со щек.

– Н-нет. Это… Это от облегчения. Наверное. Я не знаю. Давай уже поедем, ладно? Мы и так стоим здесь слишком долго.

– Черт! – Конт это тоже, наконец, сообразил. Да и еще фонарь рядом выглядел достаточно ярким, чтобы подсветить происходящее в салоне для любого, кто захотел бы полюбопытствовать. – Едем, конечно.

– Знаешь, – даже когда они тронулись, Ниссе все еще хотелось оправдываться – непонятно зачем. Или просто выговориться? – Это все… Оно как пружина. Которую долго закручивали, закручивали, закручивали… Она сжималась, сжималась, сжималась… А потом р-раз – и распрямилась, выскочив из гнезда. Вот и у меня сейчас так – какое-то просто неимоверное облегчение.

И вдруг решилась:

– Как будто я уже не одна.

– Ты не одна, – подтвердил он после секундной паузы. Не потому, что колебался, а просто чувствовал – говорить такое лучше глядя в глаза. Только вот места вокруг были не самыми лучшими, чтобы тормозить. И все, что оставалось – это перехватив руль левой рукой, правой найти ее ладонь и сжать. – Ты больше не одна, Нисса. Теперь – нет.