— А что тут понимать, расстроена я… Сил моих больше нету. Семейство ваше мне совсем житья не даёт.

— Следи за словами, нахалка! — рявкнула старуха.

— Тихо, я хочу послушать, что дочь скажет!

— Да, чего ж она может сказать, врать будет с три короба. На все готова лишь бы сестре праздник испортить, — нахохлилась Акулина, а сама то и дело торговку взглядом прожигает.

— Тихо я сказал! Так о чем же ты рассказать-то хочешь?

— Я… Ик… — замешкалась Елена, хмель в крови мешал четко формулировать мысль.

— Боярин Яснев, что же ты дочь свою совсем не бережешь! — слово взяла Алёнушка и вышла наконец на свет. А остальные как ее разглядели, так и заохали.

— Еще одна сестрица что ли? — нахмурилась Забава.

— Да, сколько же у тебя баб на стороне-то было? — это уже Акулина причитать изволит, а исподтишка купчихе все знаками чего-то сказать пытается.

— Хватит руками размахивать, к вашему роду я никакого отношения, хвала богам, не имею. Мне за подругу обидно. Вот вы, боярин, почему дочь сегодня из острога не забрали?

— Что и ты сегодня закон нарушила? Помрачнел Архип Яснев и брови свои густые нахмурил.

— Ничего подобного! — возразила Елена и голову вверх подняла, да рядом с Алёнушкой встала. — Эти вот две, — кивок в сторону мачехи с дочуркой, — в лавку ввалились и давай там шороху наводить, будто контрабандисты какие…

— Да, что ты такое говоришь! — воскликнула Акулина.

— Последние крохи ума растеряла на этой своей работе, — фыркнула Забава и глазки на Радмира скосила.

— Барышня, я не к вам, — довольно резко заявил Горыныч, а затем отцепил ее пальчики от своего локтя и отступил на несколько шагов назад.

— Как это не ко мне? — недоумевала сестрица.

Она к смотринам старательно готовилась, сарафан самый яркий напялила, а под низ камисовую рубаху поддела, ежели в нужной стороне от света встать, то суженый сможет все прелести сразу на глаз оценить. А ежели вдруг не доглядит чего, так сарафан специально был сшит на размер меньше, чтобы все, что надобно, выпирало в лучшем свете. А заодно сразу видно ее желание поскорее выйти замуж, а тут такой красавчик на пороге, надо ловить и окольцовывать.

— Тогда кто вы такой и что забыли в доме боярина Яснева? — подняла вопрос старуха. Молодец хоть и был хорош собой, но ведь сразу ясно по знатности Ясневым совсем не ровня.

— Так он со мной, для храбрости! — воскликнула Елена и ударила себя кулаком в грудь. — А ещё с нами — она! Та самая владелица лавки, где мачеха с сестрицей чуть было погром не учинили.

— Так это все ты виновата! — воскликнула Акулина. — Явилась туда, где добропорядочные люди…

— И что? Я законовед и могу ходить, где захочу невзирая на происхождение! А вот вы упали просто ниже некуда! Подговаривать обычных торговцев, чтобы меня оклеветать! Да это просто верх глупости!

— Что? Да кому ты нужна, девка приблудная! — Акулина ухмыльнулась и руки на груди сложила. — Небось хочешь денег у отца попросить, вот и прикидываешься жертвой. И эту тоже подбила! — мачеха бросила в сторону торговки уничижительный взгляд.

Горыныч тоже глядел на хозяйку лавки и ждал, женщина молчала оттого лицо Радмира делалось все мрачнее.

— Придется к начальству с докладом идти, — бросил он ни к кому не обращаясь.

Но торговка намек поняла правильно, слезы с глаз хлынули, а она сама на колени бухнулась и давай причитать:

— Боярин, миленький, спаситель ты наш, справедливый и отходчивый. Прости меня грешную, каюсь, Чернобог попутал. Доносила я на дочь твою по справедливости и не очень. За то от боярыни злато получала, не могу я так больше, — торговка рыдала навзрыд, ещё бы за клевету штраф полагается и весьма немалый.

— Нет, ну вы посмотрите на нее! — Акулина даже в самой паршивой ситуации пыталась сохранить лицо. — Сговор же невооружённым глазом видно!

— Гнать этих обманщиц отсюда! — рявкнула старуха.

— Пожалуй, я позову служителей порядка, — изрёк Мстислав.

— Стоять, — скомандовал боярин и в комнате стало тихо все на него воззрились. Старик глядел то на торговку, то на дочь. Это было впервые, когда Елена пришла к нему с жалобой, а до сего дня она молча сносила все придирки Акулины. Боярин шагнул вперед и задумался, как бы выяснить правдивость слов торговки.

— Скажи-ка уважаемая, а сколько золота тебе давала моя супруга?

Люди могут врать, а вот с цифрами оно куда сложнее.