— Не трогайте меня! Не смейте! — Я забилась в чьих-то сильных руках, снова и снова переживая весь этот ужас.

— Тише, тише, всё хорошо, — голос, который мне ответил, принадлежал вовсе не Сандрене. Узнав его, я замерла, глотая слёзы; яркие картины прошлого вмиг обесцветились и пропали. Открыв глаза, я проморгалась и различила обеспокоенное лицо Дааля. Он отпустил меня и ласково погладил по голове, будто я опять стала пушистой кошечкой, готовой заурчать и блаженно вытянуться у него на коленях. А потом с щелчком закрыл крышку медальона на столе.

Вслед за этим раздался стук в дверь и встревоженный бас стражника:

— Господин Хэг, госпожа Ари, вы в порядке?

Пока Дааль отвечал ему, я окончательно пришла в себя и хотела вытереть мокрое лицо, как привыкла, рукавом, словно простая служанка. Но дракон любезно поделился со мной носовым платком, таким же безукоризненно белым, как и его перчатки.

— Вот, значит, как всё случилось, — негромко произнёс он, пока я шмыгала носом и промокала глаза, с трудом удерживаясь от новых слёз. — Я знал, что кто-то уже покопался в ваших мозгах, но такого не ожидал… Выходит, эта цепочка на шее Синситы — скрытый артефакт, и с его помощью она меняла цвет глаз? Подумать только… если не летать при свидетелях… не применять магию альга Грайзерис… то никто ведь и не поймёт, что перед ним серая драконесса, а не белая!

Я судорожно кивнула, сжимая в скованных руках платок.

— И… и теперь понятно, почему Синсита не хотела в академию! Там бы вскрыли её обман! А Черлиэн… я думаю, он тоже всё знал.

— Скрывать абсолютно от всех такую тайну невозможно, — согласился Дааль, барабаня пальцами по крышке медальона. — Если любопытных слуг можно припугнуть или, в крайнем случае, убить, то муж и сын — другое дело. Им недостойная Сандрена наверняка рассказала всё или почти всё. Но мы это выясним, Феолике. Не волнуйтесь. Главное, что вы невиновны, — едва заметная улыбка тронула его губы, и белый дракон похлопал меня по плечу. — Вы молодец, дали мне всё досмотреть до конца. Боялся, что вы раньше выбросите меня из комнаты воспоминаний. Я ведь чувствовал вашу боль.

— А… а Сандрена и Карфис… они не начнут отпираться? — Меня сейчас терзала только одна мысль — что мучившие меня негодяи ускользнут от наказания.

Дааль любовно погладил свой медальон:

— У меня всё записано.

Я невольно улыбнулась, вытерев остатки слёз кончиком платка. Ох уж это знакомое самодовольство, для которого, бесспорно, было достаточно оснований.

— Кроме того, — продолжал Дааль, надевая перчатки, — доказать, что Синсита — не белая, проще простого. А там уж благородная Имрала допросит всю семейку, и я ей тоже помогу, если понадобится. Вам, Феолике, присутствовать необязательно. Вы и так слишком много всего пережили. Давайте я лучше позову стражника, и он отведёт вас в комнату, где держат Вильгерна.

Мне стало намного лучше при мысли о том, что я сейчас увижусь с моим прекрасным принцем. Обнять не смогу, зато поцелую и выскажу всё, что наболело на сердце.

— Пусть оковы вас не беспокоят, — Дааль взял со стола медальон и легко поднялся с места, — скоро их снимут, и вы будете свободны. И Вильгерн тоже. Я обещал его матери, что всё устрою, как друг семьи, а вы, Феолике… вам я просто возвращаю долг.

Я тоже встала и смущённо посмотрела ему в глаза. Меня переполняли чувства, но всё, что я сумела сказать, это:

— Знаете, я бы всё равно… применила золотое семечко. Даже если б вы заупрямились и сказали, что не отпустите меня.

— Я так и думал, — и, видя моё удивление, белый дракон с улыбкой прибавил: — Но когда имеешь дело с кем-то из рода Ари, лучше не рисковать.

Прошло всего несколько часов, и злобное семейство Хеннет-Тэрль-Ари, чуть ли не на весь дворец вопившее о своей ненависти, было заключено под стражу. А мы с Вильгерном, взявшись за руки, встали перед троном альгахри, чтобы выслушать рассказ Каль-Хаарвена. Чуть в стороне от нас Дааль с подчёркнуто невозмутимым видом разглядывал медальон. Казалось, белый дракон целиком погружён в свои мысли, но я знала, что от него не ускользнёт ни одно слово или действие, совершённое в тронной зале.

— Итак, — начал Хаарвен, и на его подвижное, смуглое лицо набежала тень, — как стало известно из допроса недостойной Сандрены, ещё в девичестве она завела роман с молодым драконом Галейном из рода Ари. И до того увлеклась, что хотела бежать со своим возлюбленным. Однако он отказался и, когда девица ему наскучила, бросил её. Бесчестный поступок, но за такое не судят… Вскоре погиб отец Сандрены, и она считает, будто бы к этому причастен род Ари. Её отец требовал, чтобы дракон, обольстивший его дочь, женился на ней. И угрожал раскрыть тайну, связанную с ним. Что это за тайна, Сандрена и сама не знает. Отец не делился с ней сведениями, которые считал важными. Так или иначе, он погиб при загадочных обстоятельствах, возвращаясь домой, в замок Тэрль. Расследование не привело к каким-либо результатам.

Хаарвен сделал паузу и продолжил, заглядывая в свиток, куда он тщательно всё записал с помощью буквенного артефакта:

— От тайного союза у Сандрены осталась дочь — Синсита. Она родилась серой, и, согласно обычаю, должна была публично войти в род Ари. Однако мать, полная горечи и ненависти, не желала отдавать дочку. Для Синситы нашёлся скрытый и неучтённый артефакт — цепочка из толстых золотых звеньев. Довольно неудобная, тяжёлая и не слишком-то красивая штука! Стараясь пореже её носить, Синсита целыми днями томилась в своей комнате. А кроме того, очень редко принимала драконью форму, боясь выдать себя. Синсита любила мать и слушалась её, но злилась, что вынуждена скрываться. И выплёскивала эту злобу на слугах, страже, а также на малышке Феолике, взятой на воспитание в семью Хеннет.