— И что, он придёт?

— Придёт. Только лучше не требуй его появления, а проси.

— Я не сошла с ума, чтобы требовать что-то от Стража. Он прилетит только один раз? Ну, кровь-то я давала лишь единожды.

— Нет. Понимаешь, между вами теперь как бы… дружба. Он может оказать тебе безоплатную услугу. Одну. Поэтому не спеши о ней просить.

— Вообще-то я хотела его попросить о платной услуге.

— Какой?

— Высвободить душу инкуба.

Вик замер на несколько секунд, а потом словно сдался.

— Не могу… Не вижу, что этот инкуб значит для Равновесия. Будь, осторожна, любовь моя, и не настаивай.

— Хорошо, — послушно отозвалась я. Как бы ещё Шона убедить не настаивать в случае чего.

Из домика мы выбрались, считай, вечером. Мне малодушно не хотелось покидать уютные объятия и возвращаться вновь к проблемам и ответственности.

Рыську перекинули без меня. Фрешит всё же помог Ники и тигрице: то ли совесть заела, то ли посчитал это политически правильным. Кто ж его знает… Более того, после того, как я осмотрела девочку-котёнка и засвидетельствовала, что метки расплавлены, болотник отозвал меня в сторону и чинно извинился за свои утренние крики: мол, ему тяжело себя контролировать. Я извинения приняла, на том и разошлись. Все меняются, но я доверяла Фрешиту уже куда меньше, чем до истории со стилетом и насильственным братанием.

Вик отказался уезжать и повсюду сопровождал меня, покорно оставаясь в стороне, если того требовали обстоятельства. Мне, с одной стороны, было спокойно, что он рядом со мной и в безопасности, а с другой — неловко оттого, что он вынужден вести себя, как послушный вассал. Но Вик сам так захотел, поэтому я делала вид, что всё нормально.

Шон в течение дня не покидал бункер, оставаясь со своим подопечным. Вообще, как выяснилось, Седрик не просто так оборудовал своё подземелье этим vis-сейфом. Эта комната могла быть карцером для divinitas, не выносящих близости железа. Бывший глава города где-то разжился панелями, составленными из соединённых прутов, кованных по старинке — злое железо в чистом виде. Внутри этого огромного металлического ящика находилась серебряная клетка, и сейчас между железом и серебром были вложены толстые дубовые доски, частично защищающие от близости злого железа. Само серебро, опасное для оборотней, Шону и инкубу было не страшно, однако нахождение в железной коробке всё же сильно подтачивало их силы.

Вечером в сопровождении Вика и уже принявшего человеческий облик Тони я спустилась в подвал за Шоном.

— Седрик что, с ума сошёл? — вырвалось у меня, когда я в деталях ознакомилась с устройством бункера. — Он же создал идеальную ловушку для самого себя!

— Ошибаешься, хозяйка, — тихо заметил Тони. — Он нечувствителен к серебру и куда слабее реагирует на железо, чем ты, например. Или Фрешит.

— Но чего ради он вообще это создал?

— Ох, — горестно вздохнул пес-оборотень. — Хозяйка, ты иногда такая розочка…

— Вот дам сейчас по носу! — я не столько разозлилась на это его замечание, сколько обиделась.

— Как, по-твоему, глава города должен утверждать свою власть и наказывать не соблюдающих законы? Это карцер для divinitas и для оборотней. Причём своих волков он никогда туда не сажал, — с непонятной гордостью уточнил Тони.

— Рада за них, — буркнула я в ответ.

Руман тем временем звенел ключами, отпирая по очереди замки. Когда дверь открылась, Шон тут же выбрался и замер в нескольких шагах от камеры. Он был пуст, а значит, голоден. Очень голоден. Руман и Тони тут же это почувствовали и, не сговариваясь, сделали шаг в сторону от него. Волк быстро-быстро запирал оставшегося в бункере инкуба. Шон обхватил себя руками за плечи — чисто инкубский жест, аналог поднятых вверх рук у людей — и сделал шаг ко мне. Тони зарычал на это, а Вик встал между нами.

— Спокойно! — вмешалась я. — Шон, ты себя контролируешь?

— Вполне, — хрипло отозвался он. — Мне хватит твоего запаха.

Мягко обойдя не верящего ему Вика, я встала между ними. Шон вдохнул глубоко и долго, как житель мегаполиса, вдруг оказавшийся в весеннем лесу, ещё раз, и ещё. Он действительно собрал мой запах и остатки vis в нём, оборотни характерно подергивали носами, пытаясь приноровиться к резкой смене ароматов.

— Вот и всё, — тихо произнес Шон. И действительно, окутывающая его аура опасности спала. Перед нами стоял наш привычный Шон Чери, да, с голодным блеском в глазах, но ни капли не опасный.

— Скоро закат, — напомнила я о деле.

— Да, хорошо, что ты вспомнила обо мне сейчас. Не хотел бы я оказаться запертым с ним после опустошения.

Меня залил стыд.

— Я не забывала о тебе. Помнила. Но не думала, что всё так… Вам же трёх волков дали…

— Я не упрекаю тебя, Пати, — тут же завелся Шон, — как ты могла такое подумать?

— Я сама себя упрекаю.

Шон «стучал» в нашу связь, и я нехотя приоткрыла её, готовая захлопнуть, если он и дальше решит топить меня в своих извинениях.

«На меня железо сильнее действует, чем раньше. Мойан легче, чем я, пережил этот день».

«Мойан? Так его зовут?»

«Да».

«А те три волка…»

«Ушли на своих двоих. Я обещал Седрику, что завтра они будут дееспособны, поэтому пришлось ограничиться».

«Пошли наверх, после заката будем звать Стража».

И я взяла Шона под локоть, отдав ладонь другой руки Вику. Таким паровозиком мы поднялись по лестнице. Шествие замыкали оборотни, Тони недобро поглядывал на Вика, а Руман — на нас всех.