Отец юноши, наконец-то отпустив Дию, попытался удержать и успокоить жену, а также объяснить растерянному персоналу, что они говорят правду. Магистр Певер, спустившийся на шум, переглянулся с мастером-наставником и отрицательно покачал головой. Монах тяжко вздохнул и шагнул к Диаре, уже присевшей рядом с замершим парнем.

— Он из обреченных, — тихо прошептал он, опасаясь привлекать внимание взволнованных родителей.

— Как знакомо звучит, — с какой-то непонятной грустью сказала Дия и, положив ладонь на грудь юноши, тихо зашептала:

— Даруй мне свет, что поведет меня сквозь тьму проклятий и неверья,

И путеводною звездой всегда сиять мне будет в сердце.

Лицо юноши дрогнуло, исказилось от страданий, и он всхлипнул. Громко. Надрывно. Жалобно. Мурашки от этого звука пробежались по рукам Шаи и заставили всех разом замолчать.

— Магистр, нам нужен кабинет и никого лишних. — Спокойно и в то же время весомо сказал мастер-наставник, поднимая бледного юношу на руки без видимых усилий.

— За мной, — ректор сориентировался быстрее, чем остальные. И уже через минуту закрывал дверь за Шаей, успевшей юркнуть вслед за монахом. Замерев в углу, девушка, боясь оторвать от происходящего взгляд, неистово молилась, чтобы ее не сочли лишней и не выгнали прочь.

— Невозможно, — прошептал ректор, глядя, как из-под пальцев Диары, что так и не убрала ладонь с груди юноши, пробивается золотистое сияние. Усадив пациента на смотровой стол, мастер-наставник отступил.

— Он опустошен, — прошептал ему ректор. — Заражение обнаружили слишком поздно. Он уже не реагирует даже на родительскую магию. Его душа покинула тело.

— И все же, если есть отклик на святые слова, значит, еще есть надежда на её возвращение. Поверьте, мы на границе видели пустышек и знаем, что это грозит пробуждением Проклятого. Но Диара попытается вернуть парня в любом случае. А вот получится ли нет — уже другой вопрос.

— Она работала с таким?

— Да. На Границе опустошенные встречаются намного чаще, чем здесь.

— Нужна помощь?

— Тут скорей, нельзя мешать! Магия слов слишком хрупка.

— Хорошо.

Шая закрыла себе ладошками рот, чтобы даже звук дыхания не нарушал процесса, который заставлял ее трепетать. Ректор поставил защиту на дверь и оглянулся. Мастер-наставник обошел стол и, встав лицом к Диаре, положил правую руку на голову пациента, а левую приложил к своей груди.

— «Благословение Небес» или «Дарованные крылья»? — тихо уточнил он, называя одни из лучших священных стихов, что зачитывались только в исключительных случаях.

— М-м, — Дия отрицательно мотнула головой, а после, с трудом разлепив губы, еле проговорила. — В тьму вхожу, не теряя света…

— Дия… — заволновался наставник.

— Я вижу его… Приведу… Силу Веры… Надо… — С каждым разом слова давались Дие все труднее и труднее. Словно она выполняла сверх тяжелую работу и с трудом отвлекалась на разговоры.

Больше мастер Олирг не медлил. Закрыв глаза, распустил свою ауру, и в комнате словно стало светлее и неуловимо счастливей. Отступили тревоги и сомнения, страхи стали просто таять, и Шая не могла сообразить, беспокоило ли ее хоть что-то до этого. Ректор тоже почувствовал силу Веры и отошел от двери, чтобы лучше видеть происходящее. Монах запел, и Шая поняла, что знает, о чем поет мастер-наставник, но именно эту песню слышала впервые.

Давным-давно, получив в дар светлую магию слов, один из первых Наставников понес ее людям. Проклятые узнали об этом и решили его остановить. Увидев тьму в глазах людей, что его окружили, мастер-наставник взмолился о помощи Высшим существам. Небесные силы услышали молитву и заморозили противников Наставника. Их сила позволила пройти мимо Проклятых нетронутым и донести священные слова остальным людям.

Смысл истории был в том, что Мастер-наставник не знал, смогут ли Высшие Существа его защитить, и только верил в их помощь. Ступая между Проклятыми, он читал молитву, исходящую у него из сердца. Кто-то поговаривал, что именно она и сберегла его от отравленной магии, потому она числилась в святых письменах.

Но Мастер пел не молитву, а саму историю, и Шая не совсем понимала зачем. Палата тем временем наполнялась светом песни, и от этого становилось не по себе. В помещении словно появилась грань: с одной стороны находился юноша, окутанный тенью, а с другой — все остальные. Диара, держа парня за руки, осторожно перетягивала его к этим остальным.

Сияние песни сползало по ее рукам и передавалось юноше, тем самым изгоняя тени, облепившие его тело. Этот процесс не был быстрым. Мастер-наставник запел песню шестой или уже седьмой раз. Шая сбилась со счёта на пятом, а процесс продолжался. Но то, что он идет, было заметно. Юноша больше не был таким бледным, как вначале. Его дыхание стало более заметным, и в глазах появился блеск, стирающий пугающее безразличие.

А потом произошла беда. Странный, режущий уши звук проник из-за двери, и грянул взрыв, снося косяк двери и выметая из помещения золотистый свет. Шая закричала от страха, видя, как рушится магия слов и сметает весь успех по спасению юноши.