— Добей! Добей!

Не обращая внимания не безумные вопли, я шепчу ругательство, торопливо используя ещё одну технику.

— Конец поединка! — рявкает Вир. — Лиал, шаг назад! Шаг назад!

Я повинуюсь, продолжая удерживать поток излечения.

— Смял печать! Живо!

Выжидаю ещё удар сердца, который вливает в технику дополнительную порцию жара души, и только тогда снова повинуюсь, сминая печать. Противник всё ещё хрипит, но из-под его пальцев уже не хлещет кровь. Я опять грязно ругаюсь себе под нос, поминая Хранителей, Безымянного и этого придурка, который едва не подставил меня в очередной раз.

Вокруг творится какое-то безумие: десятки солдат навалились на ограду тренировочной площадки, свистят и орут:

— Добей! Добей! Добей, слабак!

— Тихо! — вопль Вира затыкает их, но не сразу.

Приходится даже вмешиваться идарам и моим солдатам, которых легко отличить по синей и серой броне.

Только тогда наступает какое-то подобие тишины.

Вир одним движением перемахивает ограду, под десятками взглядом подходит ко мне и моему стонущему противнику, поднимает вверх руку, показывая всем чёрную бляху.

— Судебный поединок завершён! Хранители явно высказали своё мнение — справедливость на стороне идара младшей крови Лиала из Малого дома Денудо. Идар старшей крови из Великого дома Вистосо проиграл. Вы все были свидетелями этого. Все обвинения с хёнбена Лиала из отряда Гирь Весов сняты. Идите и расскажите всем о том, чему были свидетелями.

Я замечаю Креода, который улыбается мне, а через миг вопит:

— Сломанный Клинок победил! Сломанный Клинок победил!

Через миг его поддерживают все мои люди, обрушивая на меня гром криков:

— Сломанный Клинок победил! Сломанный Клинок победил!

Я не успеваю даже удивиться тому, что Креод использует не моё имя и имя Дома, а это прозвище, как Вир вскидывает вторую руку, складывая печать, и его голос буквально прибивает к земле оглушая:

— Разойдись! — и уже гораздо тише цедит. — А вы двое останьтесь.

Что же, я этого ожидал, когда писал то письмо. Повернув голову, наблюдаю, как мой недавний противник поднимается на ноги, кусая губы и не рискуя отнять руку от раны.

Вир едва заметно кривит губы и выдыхает:

— Давай подлечу.

Не дожидаясь ответа, с двух рук складывает незнакомые мне печати, переплавляя жар души в поток излечения.

Лицо моего бывшего противника разглаживается, видимо, лечение смягчает и боль. Скоро он и вовсе убирают руку от шеи, на пробу склоняет голову то к одному плечу, то к другому, и Вир решает, что довольно, сминает печати и негромко, с отчётливой издёвкой сообщает:

— Остальное залечишь сам, мазью с исаром или при помощи знакомого идара младшей крови.

Мой недавний противник морщится, вскидывается, но Вир не даёт ему сказать ни слова:

— Есть сомнения в исходе поединка?

И он сразу поджимает губы:

— Нет.

Вир бросает взгляд на хоу-калеку, который отошёл от тренировочной площадки буквально на десять шагов и сейчас прожигал взглядом нас троих.

— Постарайся втолковать это и своему родственнику. Если будет упрямиться, то сообщи, что рассматривайся это дело по-настоящему, в равных условиях, то хёнбен Лиал всё равно был бы оправдан и даже награждён за спасение гарнизона лагеря. А вот самому Кромеру расследование о его халатности, которая позволила реольцам напасть неожиданно и уничтожить его лагерь, ничего хорошего бы не принесло. Он проиграл, потерял вверенных ему людей, потерял любую ценность и должен быть счастлив, что у него осталась хотя бы жизнь. Но если и она ему не нужна, то Кровавые всегда рады такому гостю. Мы поняли друг друга?

— Да, Голос короля, я всё понял.

— Иди.

Скособочившись, мой недавний противник двинул прочь, а Вир перевёл взгляд на меня. Я встретил этот взгляд твёрдо, потому как изначально знал, что у просьбы к нему будет больше всего неприятных последствий. Но я ведь выбрал этот путь сам, верно? Тени не подталкивали меня к нему, не решали за меня, так что мне не на что жаловаться.

Вир поднял брови, и я осознал, что начинать разговор придётся мне. Склонил голову и выдохнул:

— Спасибо, ваша светлость, за помощь в восстановлении справедливости.

— Пять процентов.

Я выпрямился и спокойно ответил:

— Ваша светлость, ещё в прошлый раз я говорил, что Дом Денудо не может позволить себе отчислять больше. С тех пор ничего не изменилось.

— Малый дом Денудо, — поправил меня Вир.

— Прошу прощения, ваша светлость, конечно же, Малый. Малый дом Денудо едва выживает и никак не может отдавать вам больше. Работать себе в убыток? — я пожал плечами. — Лучше уж тогда закрыть дело, завалить вход в шахты, да и дело с концом.