— Что? Приступ? — в выклике удивления проскользнуло неподдельное беспокойство маленькой девочки, которая вдруг услышала, что с его отцом случилось что-то плохое. Но Рен тут же взяла себя в руки, холодно произнесла: — Сердечный приступ? Надеюсь, он умер?

— Нет, он не умер. Он жив и сейчас находится в больнице. Состояние у него среднее.

— И что же у тебя за план? Ты можешь говорить конкретнее? — нетерпеливо спросила Рен.

— Мне нужна твоя помощь, Рен. Только ты сможешь помочь мне. И тогда задуманное и так давно желанное сбудется. Папаша твой уйдет на покой.

— На покой? — настороженно переспросила Рен.

— Не беспокойся, я криминалом не занимаюсь. Все согласно правилам. Я их сам сейчас только что перечитал. Все будет законно — ни одни юрист не подкопается.

— Слушаю тебя.

— Ты должна сделать не так много. По сути всего лишь пустяк. Рен — ты единственный кровный представитель Ямато, его дочь. По сути ты являешься его опекуном, в случаях, если такой понадобится. Ты должна подать заявление о проведении медицинской комиссией обследование своего отца.

— Это еще зачем? Я не совсем понимаю…

— Все просто. Комиссия обязанная рассмотреть твое заявление — опять-таки, потому что ты являешься родственником президента. В заявлении ты укажешь, что в последнее время здоровье отца вызывает у тебя сильное беспокойство. И как результат случился этот приступ. Ты должна просить комиссию осмотреть старика. И по результатам этого осмотра комиссия примет решение о том… — Абэ выждал театральную паузу, чтобы еще больше произвести эффект. — Господин Ямато в силу своего подорванного здоровья не может продолжать выполнять свои обязанности президента корпорации «Спрут». Я, как исполняющий обязанности президента на основании этого документа оформляю приказ о том, что господин Ямато с почестями и триумфом отправляется на покой.

Абэ замолчал, пытаясь угадать реакцию Рен. Но женщина молчала.

— Так мы его победим, Рен. Ты слышишь? Только так! Все в наших силах. Мы это сможем! Мы это сделаем!

Я вышел из такси и, сжав челюсти, вгляделся в гигантский вокзал Токио. Это было не просто здание, а целый город в городе, кипящий жизнью и движением. Над головой скрещивались стальные арки и переплетения путей, словно весь мир сходился в этом месте. Удивительно и красиво, но мне было сейчас не до любования красотой. Незапланированная командировка стояла как кость в горле. И я понимал, что не могу никак от нее откреститься. Придется ехать. И сидеть в Осаке пока Ямато не пойдет на поправку. Других вариантов нет.

Воздух вокзала был пропитан запахом жареного рисового хлеба, свежего кофе и сладких японских конфет, а шум от людской болтовни и гомона был не менее интенсивным, чем гул проходящих поездов. Я почувствовал, как меня захлестывает волна суеты, ожидания, безудержного движения.

Пройдя через прозрачные ворота, я оказался в лабиринте магазинов, кафе и киосков. Люди спешили по сверкающему гранитному полу, их лица были закрыты масками, но глаза горели ожиданием и нетерпением. Настоящий муравейник.

Над головой мигали яркие табло, сообщая о прибытии и отправлении поездов. Я отбросил в сторону записку с номером своего поезда и чувствовал только раздражение и злость. Командировка в Осаку, куда меня отправили без предупреждения, казалась мне какой-то нелепой и невыносимой.

Я остановился у окна, чтобы посмотреть на бесконечные рельсы, которые уходили вдаль, унося с собой мои надежды на то, чтобы остаться в Токио. По громкой связи объявили, что прибыл мой рейс. Синкансэн — или попросту скоростной поезд был уже на перроне. Тут же повалила толпа, желая поскорей занять свое место. Работники вокзала так же торопили людей, указывая правильное направление.

— Ну что ж, Осака, — прошептал я, сжимая кулаки. — Жди меня, я еду.

И сел в поезд.

Я очутился в синкансэне, и меня словно поглотил мир безупречного порядка. технологического совершенства и комфорта. Салон поезда был освещен мягким светом, а сиденья из мягкой кожи приглашали к отдыху. Внутри, словно в космическом корабле, царила атмосфера изысканной простоты.

Воздух в салоне был пропитан чистотой и свежестью, словно каждый уголок продезинфицирован и очищен от всего лишнего. Шум двигателя поглощался звукоизоляцией, и в салоне царила умиротворяющая тишина, нарушаемая только шелестом журналов и негромкими разговорами пассажиров.

Вокруг меня сидели люди, одетые в строгие костюмы и аккуратные платья. Их лица были сосредоточенными, некоторые пассажиры работали на ноутбуках, другие читали книги, ранобэ или просматривали телефоны. Над каждой головой висел миниатюрный экран, предлагающий музыку, фильмы и информацию о поезде.

Я занял свое место рядом с взрослым мужчиной, который сидел у окна и наблюдал за проносящимся ландшафтом. Мужчина был одет в традиционный японский костюм — кимоно с темно-синим узором. Его волосы были зачёсаны назад, и на лице играла легкая улыбка. Он выглядел спокойным и мудрым, словно человек, который видал в жизни немало.