Каменный забор с искусной резьбой и многочисленными вставками декоративных решеток подчеркивал богатство хозяина особняка. А вмурованные наверху металлические пики «мягко» намекали, что в это место не стоит пытаться забраться просто так. Хотя во всех окружающих особняках, располагавшихся недалеко, было примерно так же. Впрочем, что такое забор высотой два с половиной метра, и острыми железками наверху? Почти непреодолимое препятствие для случайных зашедших сюда людей, и ничего — если говорить о таких культиваторах, как Эрвин…

Вздохнув, юноша огляделся внимательнее. Дорога на Бойрен проходила рядом. Эрвин отошел еще почти на километр, когда, наконец, нашлось подходящее дерево. Юноша залез на него и привычно вырубил себе «гнездо», создавая одновременно и удобное, и скрытное долговременное место для наблюдения.

— Остается только ждать. Проклятье, чувствую себя, словно на охоте выслеживаю очередного монстра… Хотя… в каком-то смысле я действительно охочусь.

Остаток дня Эрвин наблюдал, как слуга косил траву вокруг поместья. Ближе к вечеру, усталый извозчик пригнал телегу с припасами, со стороны Бойрена. Быстро разгрузившись, он покинул территорию поместья. В сумерках зажегся фонарь над сторожкой, при главных воротах. Само поместье было частично освещено — только там, где были люди.

— Бесполезный день! — фыркнул юноша, забираясь в спальный мешок. На рассвете Эрвин продолжил наблюдать за поместьем. И ближе к полудню ему улыбнулась удача — ворота покинул одинокий слуга, неспешно направляясь в сторону Бойрена. Юноша быстро ухватил заранее заготовленный кусок ткани, и обмотал свое лицо так, что остались открытыми только глаза. После чего спустился вниз, приготовившись действовать.

Слуга тем временем приближался. Уже можно было разглядеть ярко-рыжую шевелюру, приплюснутый нос и забавную, немного косолапую походку.

— О! Знакомое лицо! Да это же Генрих! Мне определенно повезло… — порадовался Эрвин. Слуги в поместье неофициально делились на ранги, в зависимости от того, чем занимались. Так, например, слуга, косивший вчера траву на улице относился к самому низу иерархии. Работники кухни, или простые горничные, отвечавшие за уборку и различные бытовые нужды были примерно на том же уровне. Выше шли личные слуги и служанки жителей поместья. Но на самом верхнем ранге находился дворецкий — этот человек отвечал практически за все в поместье, и был наиболее почитаем среди слуг. И, конечно, по должности знал абсолютно все, что происходит вокруг. Был у него, конечно, и помощник — как раз тот самый Генрих. Так что всего на второй день Эрвину посчастливилось найти крайне осведомленного человека.

Генрих насвистывал популярную песенку, шагая вперед. Жалование за половину месяца «жгло» карман, и настроение стремилось в заоблачную высь. Впереди — пара дней выходных, в кармане звонкие монеты, и возможность хорошенько покутить в заведении красных фонарей. Мужчина чувствовал, что жизнь определенно хороша!

Но внезапно низ живота скрутил недвусмысленный посыл. Настолько мощный и внезапный, что Генрих даже немного согнулся.

— Да что ж такое? Неужто съел на завтрак что-то не то?!

Повернув голову, слуга увидел рядом густой куст. И решительно свернул туда. Однако, стоило ему зайти в тень, как ощущение разрывавшегося кишечника мгновенно пропало. Но не успел Генрих удивиться, как чья-то сильная рука втащила его вглубь посадки, не дав времени даже пикнуть.

Когда слуга пришел в себя, перед его глазами сверкала сталь — ярко блестя на солнце, лезвие меча прижалось к шее незадачливого Генриха. А напротив него стоял замаскированный Эрвин.

— Жить хочешь? Если нет — только кивни. Я найду кого-нибудь еще. А ты останешься тут, без головы, — приглушенно, сквозь слой тряпки на лице предложил юноша. Но в ушах слуги это прозвучало как приговор.

— Что… что вы от меня хотите? Я отдам все! Вот… серебряная монета… и шестнадцать медных… з-з-забирайте, мне совсем не надо! И я никому не скажу, клянусь духами! — трусящимися руками предложил Генрих. Никогда не сталкивавшийся с грабителями мужчина отчаянно боялся. — Только отпустите меня, пожалуйста! Я никому…

Кончик лезвия меча двинулся вперед, уколов кожу. Этого хватило, чтобы слугу окончательно парализовало от страха.

— Стой, хватит молоть ерунду! Мне не нужны твои деньги. Я — спрашиваю, ты — отвечаешь. Если расскажешь все, что знаешь — отпущу живым. Понял?

Генрих, выпучив глаза, кивал — больше он ничего не рисковал сделать, ощущая холодную сталь.

Увидев, что слуга «проникся», Эрвин отвел назад меч.

— Итак, вопрос первый — кто сейчас находится в особняке Златобородого, из хозяйской семьи?

Генрих заколебался, эмоции это явно показали. Однако всего один взгляд на меч, до сих пор остававшийся обнаженным, рассеял любые сомнения. Этот слуга, конечно, был лоялен семейству Златобородых. Но определенно не до смерти. Хозяева где-то там… а неизвестный, угрожающий его убить — прямо перед глазами. Несложно сделать выбор. В конце-концов, он, конечно, клялся в верности, но своя шкура все же ближе…