Он усмехнулся.

— Хнум. Ты победил его и решил, что раз убил Бога, то всё? Победитель и герой?

Арьяман выпустил вспышки света сразу из двух рук, образуя ими что-то вроде полукруга; мне пришлось резко упасть почти плашмя и уйти в сторону перекатом, чтобы не попасть в эту световую западню.

— Глупец. Судить о Богах по неудачнику Хнуму, какая оскорбительная тупость… Бог воды из местности, где воды либо нет, либо она разливается и приносит с собой лишь разрушения. Хнум — просто баран-переросток, не более.

— Хнун был просто бараном-переростком, — поправил я Арьямана. — Не забывай об этом.

В мою сторону тут же полетел новый столп света, но я ждал удара.

— Плевать! Я не какой—то там рогатый божок притоков Нила! Я — сам Бог Солнца! Бог течения времени! Бог веселья…

— То-то ты такой весёлый, — заметил я.

— Довольно! — на цветы, растущие из тела Арьямана, уже было больно смотреть, настолько они светились. — Твоя дерзость утомляет!

Арьяман развёл руки в стороны; все восемь. Ага, вот за это я и не любил индуистский пантеон. Две руки Арьямана были из плоти и крови, ещё шесть — из всё того же ослепительного света, но опасны они были одинаково. Из каждой ладони ударило по световой вспышке; лучи пересекались, соединяясь в постоянно двигающуюся сетку.

Оглянувшись, я начал отступать. Арьяман, конечно, делает ставку на то, что от сети не увернёшься, рано или поздно она тебя всё равно захватит своими лучами…

Наверное, в этом есть какой-то смысл. Если только противник не оставил себе заранее путь к отступлению.

— Что, уже не такой остроумный? — рассмеялся Арьяман, шагая вслед за мной.

Сеть мигнула и исчезла; кажется, держать её постоянно для него действительно сложновато. Но уже через миг Бог создал восемь гибких световых хлыстов.

— Ты правда думал, что у меня в запасе всего один фокус?.. — прорычал он, рассекая ими воздух.

А ты?..

Я увернулся, и световой хлыст, просвистев мимо, врезался в дверь, с шумом разнося её в щепки. Как раз вовремя, чтобы Арьяман увидел происходящее внутри — Бастет, вяло отбивающуюся от Хаска и Амиры.

Кажется, здесь тоже всё стабильно.

— Ты всё ещё возишься с ними?! — возмутился Арьяман, устремляясь внутрь. — Да что с тобой сегодня, Бастет? Ты же Богиня, соберись!

— Богиня кошек, — заметил я. — С какого хрена она вообще полезла командовать людьми?

— Для таких, как ты, и Богини кошек слишком много, — отрезал Арьяман — но было заметно, что он озадачен тем, что эту фразу озвучил он, а не сама Бастет.

— Что-то не похоже, — отозвался я, отступая глубже в комнату.

Арьяман послушно заходил туда, куда я его вёл. Световые хлысты ударили вновь — по обе стороны от Бастет, заставляя Хаска и Амиру отступить назад; Бастет недовольно зашипела, слабо понимая, что происходит.

— Наверное, мне просто стоит прикончить вначале твоих дружков, — фыркнул он. — Или… нет. Не прикончить. Просто вывести из строя — вырвать ноги или что-нибудь такое. Потом мы возьмёмся за тебя вдвоём с Бастет, и ты не сможешь и дальше уворачиваться от…

— Да брось, — не выдержал я. — «Вдвоём с Бастет»? Ну серьёзно, ты как будто сам не видишь.

Арьяман, несомненно, видел. Видел — и никак не мог понять, в чём причина и почему Бастет — сильная, гордая Богиня — превратилась в заторможенную дуру, причём в кратчайшие сроки.

Что сказать? Наркотики — это плохо, даже если мы говорим просто о кошачьей мяте.

Нет, само собой, будь это обычная кошачья мята, Бастет бы ничего не было. Да что там говорить — даже вполне серьёзная дурь не берёт Богов, вне зависимости от количества. Чтобы сторчаться до такой степени, Бог должен долбить её лет двести, не переставая…

Божественная регенерация, что б её. У каждого из их братии есть такая, и это делает борьбу с Богами на порядок сложнее. Регенерация не даст наркотикам причинить Богам серьёзный вред, не даст вызвать привыкание, не даст разрушить личность…

Наверное, именно поэтому с Бастет всё случилось так быстро — даже быстрее, чем мы с Хаском ожидали. Организм Богини так привык полагаться на свой божественный иммунитет, что, оставшись без него, просто сдался в считанные часы.

А всего-то и требовалось, что подмешивать Бастет в мяту стальную крошку, сточенную с одного из клинков. Я уже говорил, что это один из немногих материалов, наносящих Богам реальный вред? Стальная крошка в организме Бастет разрушала её изнутри вот уже вторые сутки, начисто убив регенерацию.