А я подумала, что моего деда прабабушка действительно родила неизвестно от кого. Что, впрочем, не было редкостью в те смутные времена, граничившие с революцией. На вопросы о прадедушке прабабуля не отвечала, и мы подозревали, что там трагическая любовная история. Или того хуже — изнасилование.

— Теперь понятно, — признала я верность слов ректора. — А почему теперь нет порталов?

— Потому что в один «прекрасный» момент — примерно пятьдесят лет назад — их срочно закрыли, — пожал плечами Борас. — Вернее, уничтожили саму возможность существования порталов в другие миры. И, возможно, на тот момент это было правильным…

— Почему? Иммигранты из низко развитых миров замучили? — удивилась я.

Борас снова расхохотался, правда, очень невесело.

— Если бы так, — усмехнулся он, — все было бы проще. Проблемы иммиграции вроде гномов, выработавших ресурс горных пород в своем мире и устремившихся в другие, решали просто. Запрет на въезд по расовому признаку — возможно, жестко, но весьма эффективно. Нет, Ирина, дело было совершенно в другом. Маги в одном не столь далеком мире ушли очень глубоко в изучении природы магии. Работали они тайно, и об их экспериментах никто не знал, пока не грянул гром. Он провели эксперимент по изменению природы магической энергии в своем мире. И изменили ее… Она, как бы это сказать… мутировала. Сама атмосфера, воздух их мира стали несовместимыми с жизнью магических существ, сущность которых осталась прежней. И тот мир фактически вымер, ведь не-магов в нем было очень мало… Сами экспериментаторы, кстати, тоже погибли. А дальше эти эманации устремились в порталы. Миры гибли, отравленные «испарениями», идущими из того мира…

— Жуть какая, — поежилась я.

— Пи-пи-др-пи! — пискнули байдори, тоже заинтересованно слушавшие Бораса, и прижались ко мне.

— … Началось массовое бегство в другие, более отдаленные миры. При том, что никто не знал, как остановить бьющий из-под земли неведомого мира источник «мутантной» силы. И опыты не давали результата… И вот, когда трагедия дошла до двух миров, соседних с нашим, общество Хранителей мира, к которому принадлежу и я, и Гарден… и вообще большинство «власть имущих», приняло решение «закрыть» наш мир. Наверное, если бы прежде мы вели исследования в этой области, то знали бы, как закрыть или открыть конкретный портал. Тогда мы могли бы деликатно отгородиться от миров, со стороны которых движется зараза. Но такого способа не было. Мы смогли лишь немыслимыми совместными усилиями многих великих магов изменить свойства границы нашего мира. Сделать ее незыблемой, неспособной поддерживать существование порталов. Счет шел на часы, и нам пришлось принять такое решение. Конечно, не всех своих близких и не все свое имущество мы успели эвакуировать из других миров… Понимали, что многие наши знакомые, не успевшие убежать, погибнут там. Но речь шла о судьбе всего нашего мира… Так мы оказались в изоляции. И твои байдори сейчас — единственная возможность «сходить» в другой мир.

Барас замолчал, задумчиво опустив голову. Ему явно было горько.

Повисла гнетущая тишина.

А мне стало тревожно и холодно. Показалось, что эта «укрепленная» граница между этим миром и другими — все же слишком хлипкая. И сейчас она взорвется, на нас пойдет фронт неведомой отравы, убивающей все живое. В смысле, все магическое живое… А мы с дракончиками, кстати — тоже «магическое».

— То есть с тех пор в других мирах никто не был, и никто не приходил из других миров? — осторожно спросила я наконец.

— Да. Насколько я знаю — ты первая, — невесело усмехнулся Борас.

— Но Земля ведь жива, — продолжила искать «соломинку» я. — Значит, эта зараза оказалась не так уж страшна, распространилась не на все миры…

— Я думаю, на Земле слишком мало магов, чтобы их гибель была хорошо заметна, даже если бы эти эманации дошли до нее. Но я считаю — не дошли. Твой мир находится по «другую» сторону от нашего. И наш мир (а, может, и еще несколько, где жители успели закрыть порталы) встали на пути у этой «заразы». Она уткнулась в «стену», перестала распространяться.

— Но почему же тогда байдори считаются такими опасными? Кому какая разница, если кто-то один прогуляется в другой, отравленный мир, и там помрет? Сам ведь дурак. Какая разница этим вашим «власть имущим Хранителям»? — спросила я, пристально посмотрев на Бораса. — Какое-то тут нарушение логики… Причем тут вообще мы с малышами, а?! — и прикрыла руками свои фырчащие на одеяле сокровища.

— Потому что впоследствии мнения об этой «отраве» в среде Хранителей разделились, — жестковато продолжил Борас. Почему жестковато — не знаю, видимо, ему что-то не нравилось. — В начале всей этой истории у нас были образцы тканей погибших от «заразы». И ученые заметили, что со временем ткань очищается, мутированная энергия уходит из нее. На основании этих данных был сделан вывод, что постепенно эти эманации утихают. Что отрава идет «волной», убивает всех на своем пути. А потом исчезает, растворяется. А значит, миры, которые она поразила, могли очиститься. Вот эти посвященные очень не прочь получить байдори, чтобы проникнуть в другой мир и забрать свое имущество — там ведь осталась масса могущественных артефактов. Или попробовать найти близких, оставшихся там. Мы ведь не знаем точно, выжил ли кто-то из них. Вдруг выжил? Кроме того, мы подозревали, что дальше отрава не пройдет. То есть — «по другую сторону» от нашего мира лежит множество свободных от нее миров. И в них тоже остались и наши близкие, и наши вещи. Это примерно половина Хранителей так решила… И я разделяю эти убеждения. Скажем так, у меня есть повод думать, что это так.

— Какой? — с интересом спросила я.

А еще подумала: что нужно в другом мире Аргану и самому Борасу?

— Сейчас это неважно, — дал исчерпывающий ответ Борас. — … Вторая же половина Хранителей полагает, что те миры отравлены навсегда. И любой перешедший в такой мир рискует принести к нам «отраву», если вернется. Некоторые исследования показывают, что на какой-то период времени умирающий маг, пораженный «отравой», тоже становится излучателем губительных эманаций. И, увы, именно это положение является базовым в концепции «защиты от иномирового воздействия». Практически — официально принятым. Ну как бы… негласно-официально. Поэтому еще в начале нашей жизни в изоляции всех немногих байдори и их хозяев, что оставались в нашем мире, уничтожили. Тех, кто не успел убежать, конечно…

— Бррр! — поежились мои малыши.

— Именно что «брр»! — возмутилась я. — Как так можно?! Ведь этот безумец, отправившийся в иной мир, скорее всего не вернется! Помрет там, правильно я понимаю?

— Да, понимаешь ты правильно. Но сторонники «полной изоляции» полагают, что нужно исключить любую, даже самую призрачную возможность контакта с другими мирами. Так что если они узнают о твоем существовании, то просто убьют тебя и твоих драконов как особо опасных. Кстати, именно поэтому я предлагал тебе полную защиту, которую ты назвала «заточением».