— Пить, — подсунул мне к губам бурдюк остановившийся Шикаш. — Пить и спать.

Я послушался. Сделав пару глотков, вновь закрыл глаза, и очень скоро продолжившееся движение укачало меня, погрузив в очередной сон.

Этот день пролетел для меня незаметно. В полудрёме я трясся по бесконечным холмам вверх и вниз, то просыпаясь, то снова проваливаясь в сон. Сколько вёрст мы проделали даже гадать не стану. Десять? Двадцать? Кошак оказался двужильным. Пёр и пёр меня без привалов — а, может, я просто проспал их — до самого вечера. И меня тащит, и все мои вещи. Как бы помощник потом не присвоил себе часть оружия.

Вон, моё копьё ему точно понравилось. Попытавшийся на нас напасть ящер саженной длины был мгновенно отогнан несколькими точными тычками в чешуйчатую морду. Удача пока нам сопутствует. Других хищников и тем более ходоков-великанов сегодня дорогой не встретилось.

Ночь опять переждём среди скал. В этот раз я заметил, как Шикаш рассыпал вокруг нашего укрытия какой-то порошок. Что с зельями на Суши не знаю, но отпугивающее хищников средство на вооружении у кошколюдов имеется.

— Куда мы идём? — спросил я и тут же понял, как по-дурацки оно прозвучало.

Идём? Я-то точно никуда не иду. Меня тащат. Но Шикаш понял.

— В мой дом. К мой семья. Уже завтра. Сейчас надо есть.

Отличные новости. Один кошак — хорошо, много — лучше. Раз местные зверолюди настроены дружелюбно, попасть в их поселение — лучший вариант из возможных. И отлежаться спокойно смогу, и всё, что нужно мне про Сушь знать, у них выведаю. Но кроха сил уже есть. Не дотерплю. Любопытство гнетёт. Вот запью водой кисловатую кашицу, которую Шикаш толкает мне в рот по чуть-чуть, и пристану к спасителю.

— Почему ты меня называешь идун? — убедившись, что скормленная мне кошаком пища не лезет обратно, спросил я Шикаша.

— Идуны идти Путь, — сообщил зверолюд. — Массахи, Гравы, Тушкаты и все остальной просто жить.

Теперь ясно. Сокращение от «Идущего по Пути». Но то праздный вопрос, а вот важный задам, пока силы не кончились, следом.

— А ходок? Он же был идуном? Как он стал таким?

Всего десять слов, а едва сумел выговорить. Вот же йокова слабость. И когда полегчает уже?

— Ходок в Бездну ходить, — объяснил кошколюд. — Хотеть луч на лоб, но не взять его. Идуны — все лучи собирать, но не все получать. Кто не взять — тот ходок стать.

Так вот оно что… Бездна на Суши не убивает, а превращает в безмозглых гигантов. Ну надо же… На Земле и в Предземье, как было? Прошёл испытание Бездны — получи дар в награду. А здесь что?

— Лучи? Что ещё за лучи?

— На лоб, — ткнул себя в упомянутую часть лица Шикаш. — Идуны надо полный звезда. Пять лучей собрать — идти дальше. Это все знать.

Все, да не все. Мне хотелось ещё порасспрашивать зверолюда, но мир снова начал кружиться. Силы быстро закончились. Я опять начал проваливаться в полуявь-полусон. Перед помутнившимся взором возникла нора. Та странная, треугольная, которую я нашел здесь, на Суши. Значит, надо было тогда в неё лезть. Луч на лоб… Уж не связан ли с этими лучами тот ромбик, который имелся на лбу ходока?

— Точно живой?

Сквозь закрытые веки пробивается свет. Новый день. И ещё что-то новое…

— Живой. Только слабый. Ударить голова. Очень сильно ударить. Не может идти. Спать всё время.

— Проверь. Может врёт?

— У тебя забыл совета спросить. Хвостатые к нам со всем уважением. Единственные, кто поможет всегда. Мотай науку на ус, пустолобыш. Массах никогда не станет обманывать идуна. Им Мать-Ночь не велит.

Точно! Новые голоса! Не шипящие, с нормальным людским выговором. Открываю глаза.

— О! Проснулся.

Люди! Много! Целая дюжина, или около того. Всех не вижу. Обступили стеной.

— Утра доброго! — выдавил из пересохших губ и попробовал приподняться на локтях.

Куда там. Как сил не было вчера, так и сегодня нет. Да и откуда им взяться. Не ем почти нечего, только пью понемногу. Совсем захирел. Только хуже и хуже становится.

— И правда, плохой совсем, — нахмурился склонившийся надо мной коренастый мужик. — Какой день говоришь его тащишь?

Звезда! У дядьки на лбу звезда! Остроносым крестом расходится вверх, вниз и в стороны на четыре треугольных луча. А у его соседа такой же ромбик, как и у придавленного скалой ходока. А у второго соседа простой треугольник, по форме неотличимый от виденной мною норы. А у третьего тоже звезда, но уже лишь на три луча. А у другого опять треугольник. У них тут у всех лбы в отметинах. Старожилы пояса. Как же мне повезло!