Привираю чуть, но так надо. Пусть думает, что дело там почти сделано. Но, кажется, уговаривать дядьку не надо. Он уже всё решил.

— Ветродуй — не так страшно, — согласился мужик. — Знатока Суши, что мне про реку рассказывал, слопал ходок, который ускоряться умел. С тем уж точно не сладить никак. Сам я спасся благодаря лишь звериной норе, что мне вовремя подвернулась. Та сквозной была. С другой стороны холма вылез — и на ногу. Ходок небось весь тот холм разрыл. Что тупые они, тут ты прав.

В этот момент наше относительное уединение нарушили массашки, принёсшие рыжему две глиняных плошки: одну с водой, другую с тёртой репкой и несколько пластинок сушёного мяса. Мужик принял угощение и, не поблагодарив, махнул кошкам, чтобы те убирались.

— Семена-то — йок с ними, — откусил рыжий большой кусок мяса. — У меня отмера хватает, — сообщил он с набитым ртом. — А вот без бобов иное испытание и не пройти можно. В лабиринтах бывал? Сам не бездарь хоть?

— Из четырёх даров два боевых, — не стал я вдаваться в подробности, понимая, что на них у меня просто-напросто не хватит сил.

— Плохо, — хлебнул воды рыжий. — Лучше бы бездарем был. В опасного ходока превратишься, коль что. Может, добить тебя от греха подальше?

Я вздрогнул. Ему мига хватит. И ведь не помешает никто. И не накажет потом. Кошколюды край из гнезда выпрут убийцу. Так себе кара.

— Расслабься. Шучу, — оскалился рыжий. — Тут все при дарах. Из тебя хотя бы мелкий ходок получится. Ну, рассказывай давай, где там твой ветродуй под камнями лежит.

Ранним утром Ушук лично отправился провожать идуна к ходоку. Лежу, жду, чем поход сей закончится. Рыжий — воин могучий. Но и ходок, даже к месту привязанный, пострашнее иного хозяина леса. Без даров на такого идти, да ещё в одиночку… Ох, припомнит мне дядька ещё мою хитрость. Ведь не все ему рассказал. Про то, что у ходока под скалой только нога застряла, я умолчал. Не хотел пугать рыжего.

День идёт, а ни массахов, ушедших с рыжим, ни самого косматого воина всё нет и нет. Вот уж и вечер близок. Кошколюды всегда стараются до темноты в гнездо вернутся. Ещё сильнее переживать стал.

И вот на последних лучах заходящего за холмы солнца в яму влетает Шикаш.

— Смерть ходок! — возвещает счастливый кошак. — Идун убить его!

Отлегло. Выяснив кое-какие подробности, наконец-то позволяю себе провалиться в давно уже тянущий меня в себя сон. Первая часть дела сделана.

— Люблю этих хвостатых, — в очередной раз обвёл взглядом рыжий растянувшуюся по склону холма процессию. — Никогда не откажут. Что бабы, что…

Слово «мужики» воин произносить отказался. Отчасти я был с ним согласен. Трусливое племя. Вся их дружба с людьми только на страхе нарушить заветы своей Матери-Ночи и держится. Не будь вера Шикаша в богиню крепка, йока с два бы он меня в гнездо приволок. Впрочем, знай он, что я не очухаюсь, тоже мог бросить. Бесполезный идун… Не удивительно, что Ушук согласился помочь нам ещё раз. Уж это в последний раз точно. Уходим же.

Вернее, рыжий уходит, а меня уносят на носилках четверо массахов. Кроме них провожают нас ещё с дюжину вооружённых кошаков обоего пола и сам вождь. Так сильно хотят от нас, и особенно от меня, избавиться, что решили потратить несколько дней на дорогу туда и обратно.

Очень надеюсь на то, что нора не исчезла. Кто знает, как долго они висят в одном месте на Суши? Мой «добрый» идун оказался ещё тем хитрецом. Семя я получу только в Бездне. Рыжий считает, что я мог его обмануть. Когда, вскрыв убитого им ходока, воин вернулся в сопровождении ночевавших с ним у трупа гиганта массахов в гнездо, он сначала пугнул меня — мол, от сделки отказываюсь.

Мелкая месть за ту недосказанность. Следующим утром, когда я уже почти смирился с мыслью о том, что помощи мне, кроме как от Единого, ждать больше не от кого, рыжий сознался в обмане. Наказал меня, но теперь даёт шанс Путь продолжить. И жизнь заодно.

Вот только веры «брехливому пацану» больше нет. Вдруг и с норой его обманул? И потому мы уже третий день продвигаемся отрядом в ту сторону, откуда я в своё время притопал к гнезду. То есть, к месту своей встречи с Шикашем и ходоком. Путь я помню. Уже и памятную низину прошли, где я наткнулся на коз. Вот-вот выйдем и к той ложбинке, где висела нора. Один холмик, другой…

— Вон она, — кивнул я одними глазами в ту сторону, где — слава Единому — по-прежнему серел треугольник в мерцающей окантовке.

— Нашли! — оповестил кошколюдов рыжий. — Спускаемся вон туда.

Через пару минут, повинуясь моим указаниям, массахи уже осторожно укладывали меня возле самой невидимой, ни им, ни «доброму идуну» норы. Один шаг — и я в Бездне. Вернее, один толчок. Сам туда я войти не смогу. Рыжий меня запихнёт, едва я получу семя. Вот такое вот у нас с будущим возможным напарником взаимодоверие.