Школьником я был там пару раз на экскурсии и видел все собственными глазами. После каждого такого визита мы убеждались, что смерть от голода Хуракану не грозит — ведь вода в садках буквально кипела от бьющейся там здоровой рыбы.

За прошедшие столетия там случалось несколько достаточно больших аварий, но ничего критичного. Их наибольшими потерями можно считать потерю нескольких рыбных видов, хотя, если верить газетной статье, они сохранили все необходимое для их возрождения и скоро сделают новую попытку. Раньше там выращивалось больше десятка видов, сейчас же осталось вроде как пять или шесть. Уверен, что точно помню тиляпию, белого и черного амура, сомов, микижу и ханоса. Может появилось что-то новое, а может и убавилось — в той же статье говорилось, что за прошедшие века жители Хуракана стали относиться к еде гораздо проще, перестав быть столь требовательными. Ну да… мне тоже как-то без разницы чье это там просоленное мясо в купленной рыбной соломке — было бы ее пожирнее и побольше.

Но главное, что я вспомнил, так это главный факт из той же самой газетной статьи: техническое хозяйство Тэмпло являлось самым большим и протяженным во всем Хуракана, потому как простиралось далеко за его границы и обслуживало в том числе водорослевые фермы и несколько жилых коридоров.

И в каком состоянии все эти коридоры?

Думается мне, Дуглас Якобс, поняв, что в темных полузатопленных коридорах рыбных садков творится настоящий бардак, решил использовать меня в качестве независимого дотошного специалиста. Скорей всего я еще увижусь с ним там в Тэмпло и получу от него более точные указания…

У старого Бишо выдался очередной неплохой по посещению денек в парикмахерской и он, сохраняя недовольное выражение морщинистого лица, простоял на ногах весь вечер, приводя в порядок терпеливо ожидающих свою очередь клиентов. Тут было не до обучения меня основам стрижки, но я все же вволю «поиздевался» над двумя подростками, решившими обрить головы налысо. Удерживая в руках достаточно увесистую механическую машинку для стрижки, равномерно работая пальцами, я постепенно уничтожил волосяные заросли, несколько раз защемив и дернув пряди. Они стоически терпели, а взамен Бишо не взял с них денег, да еще и наградил стаканом чая и уже чуток лежалыми бутербродами, притащенными мной с ночной работы.

Остальное время я был занят нарочито неспешной тщательной генеральной уборкой. Отыскав ведро с тряпкой и шваброй, я методично двигался вдоль стен, очищая вечный пластик слабым мыльным раствором с каплей драгоценных химикатов. Мой неспешный труд снискал удивительно много похвал от терпеливо ждущих седых сурверов, высоко оценивших как раз мою методичность и тщательность. Впрочем, для меня в их похвале не было ничего удивительного — я провел годы за ежедневной чисткой внутренностей Хуракана от грязи и плесени. И каждый день я выкладывался по полной программе, зная, что сурверы платят мало, а спрашивают строго. Тот самый сурверский парадокс, когда в обмен на малые траты, ты хочешь получить высочайшее качество. Да и мой прежний бригадир был из тех, кто придерется к самому малому огреху и заставит все переделывать. Прежде такое случалось не раз, но позднее я стал одним из тех чистильщиков, чью работу даже особо и не проверяют, зная, что поставленная задача выполнена идеально. Вот и сейчас обработанные мной стены парикмахерской избавились от осевшей пыли и зачатков болезнетворной плесени, задышав свежестью и посветлев.

Прервавшись на болезненную — судя по его гримасничающему лицу — стрижку налысо очередного подростка, я наградил его бутербродом, последний съел сам и вернулся к уборке, решив заняться вентиляционным коробом, в то время как ворчащий Бишо продолжал зарабатывать свои нелегкие деньги. И все это время, с самой первой минуты как сюда пришел, я продолжал внимательно слушать разговоры усталых работяг — а других клиентов у Бишо и не водилось.

Почти всех их разговоры, неважно с чего они начинались, сводились к одному и тому же — раньше было лучше. Просто поразительно, но они могли начать с обсуждения цвета комбинезона одного из присутствующих, а затем вдруг прийти к выводу, что золотая эра Хуракана позади. Могли сделать комплимент пришедшей за компанию с мужем престарелой леди, а через пару минут оказаться все там же — раньше было лучше. Я, обвязав голову старой тряпкой, скрыв лицо старой полумаской, оставался для них незамеченным призраком — хотя то и дело доливал кипяток в стоящий между ними старый помятый самовар, откуда они уже сами доливали его в заварочный чайник. Никто не узнал во мне Амадея Амоса, сурвера с великим именем и невольного героя — и я был рад этому. Раньше меня подсудно всегда смущала мои серая невзрачность и почти полная незаметность. Сейчас же я был рад тому, что выгляжу абсолютно обычно — я не мускулистый верзила, не одышливый толстяк и не харизматичный хохотун. Я незаметная услужливая тень, что доливает кипяток в ваш самовар, моет стаканы и внимательно слушает. И вскоре я узнал гораздо больше о нынешней жизни шестого этажа и даже кое-что о других уровнях. Главное — прислушиваться в начале и середине очередного их «пустопорожнего захода», как мне с усмешкой шепнул Бишо, полоскающий в растворе расческу.

Драка на празднике, напали на Амадея Амоса — куда катится наш мир, почему канули в небытие традиции, честь и уважение к простым труженикам? Это я уже знаю, но все же дослушал до конца, попутно уловив пару деталей о благотворном участии в конфликте ВНЭКС.

На нашем этаже была убита странная тварь, до этого успевшая порвать почти всю бригаду чистильщиков, но до сих пор нет внятного и подробного отчета от руководства уровнем. Нынешний Смотрящий и в подметки не годится прежним. Про это я тоже знал, так сказать, из первых рук.

В одной из буферных зон наконец-то снова заработал гидроагрегат, в большей части коридоров освещение стало ярче. Слава нашим инженерам, но позор, что они так долго возились — раньше бы с такой работой справились за пару дней, а не за пару месяцев.

Патрули Охранки стали действовать жестче. Долгих увещевательных диалогов больше не ведут, при малейшем проявлении наглости тут же хватают и ведут бузотеров в участок. Уже с десяток молодых сурверов провели ночь в камере, после чего с ними вдумчиво побеседовали весомые люди. Всем спортивным командам — то есть молодежным бандам — запретили шататься по улицам со спортинвентарем и большими сумками, если только не идут на тренировку. Тех же Шестицветиков больше не увидишь с битами, а смотреть на прохожих девки стали куда приветливее и даже выучили слово «извините». Наконец-то хоть какой-то порядок! Но опять же вон как долго канителились с этой бедой — а в старые времена давно бы вышибли всю говноспесь из самых проблемных, не утруждаясь составлением бумажек.

Случилось несколько внезапных увольнений среди дежурных бригадиров и техников в рыбных садках Якобс. Не меньше трех бригад полностью расформированы, персонал раскидали по другим бригадам, им назначено новое руководство. Очень многие в этом месяце принесут домой не полную зарплату из-за денежных штрафов, еще кому-то такую чернуху вписали в Ауру, что теперь попробуй отыскать работу хотя бы говночистом. И правильно! А то сурверы уже не сурверы, а не пойми что! Вот раньше бы их сразу к ногтю прижали!