— Хилл-стрит? — едко поинтересовался я. — А дело было в канун Самайна? Может, еще и туманный вечер был?

— Да, черт побери! Именно так! — рассердился Сид. — Парни решили, что холмы мне по названию улицы привиделись и бродил я среди пяти деревьев в парке по соседству. Но ты-то чего ржешь? Ты же сам из волшебного народа!

— Сидов уничтожили в самом начале войны, а их волшебные холмы срыли бульдозерами. Не так красиво, наверное, как это рассказывалось в легенде о короле Эохайде, когда тот разыскивал украденную сидами жену.

Угорь даже притормозил, чтобы окинуть меня суровым взглядом.

— Ну, дальше-то что было?

— Ты тоже считаешь, что я просто надрался и мне все примерещилось? — поинтересовался он, оскорбленный и явно не желающий продолжать рассказ.

— Нет, но… Обычно те, кто идет на музыку сидов, обратно не возвращаются. Особенно в канун Самайна.

Сид нахмурился, и взгляд его, направленный на дорогу, казалось, был устремлен куда-то далеко сквозь время.

— Поля закончились, — продолжил он рассказ. — Я продрался через лес, обошел скалы, а может, это были руины, и поднялся на возвышенность. Один из холмов был открыт. Из-под арки портала шел мягкий серебристый свет. Сиды вышли на небольшую поляну. В руках у некоторых были арфы, а голоса поющих — такие же звонкие и чистые, как серебряные струны. Они развели костер, не переставая играть и петь, и стали танцевать вокруг золотого пламени. Туман, что прежде тек ручьями в ложбинах, соткал вокруг прозрачные стены прекрасного дворца. Где-то в глубине сознания я понимал, что нельзя к ним приближаться, но ноги не слушались. Я противился как мог, но все же подошел к кругу танцующих. Звезды уже начали таять в туманном небе, ночь завершалась, и у меня была надежда, что они уйдут. Но тут меня заметили. Дева, юная, с бледной, как молоко, кожей и таким взглядом, который забыть невозможно… Она заглянула мне прямо в глаза, улыбнулась и протянула руку. «Идем к нам, Киар, — сказала она. — Выпей с нами вина. И танцуй со мной в эту волшебную ночь».

Угорь вновь смолк, а я в который раз подумал, что в нем пропадает поэт. Поэт, который живет в каждом бармене, поэт, рядом с которым в пабе каждый день бурлит особая жизнь, рассказываются десятки историй за душевными разговорами, и который сам попадал в такие истории, о которых не каждому расскажешь.

— Я едва не взял ее за руку, — почти шепотом произнес Сид. — Один мужчина из ее племени не позволил. Сказал нам: «Нет, рановато для Киара Брока. Он не сделал еще главного в своей жизни».

Сид снова смолк. Судя по его физиономии, прекрасная незнакомка из волшебных холмов оставила неизлечимую рану в его сердце. Я подумал, знала ли эту историю его супруга? Молчание затянулось.

— И чего? — не выдержал я. — Чего ты не сделал?

— «Не встретил последнего Хозяина. Когда встретишь его, приведи к нам. И тогда рука моей дочери будет принадлежать тебе».

У меня отвалилась челюсть от его слов.

Сид еще минут пять сетовал на то, что волшебство той ночи он никогда не забудет, и что он дурак, который упустил самую красивую женщину во вселенной — дочь короля сидов, ведь это, несомненно, король с ним говорил; что, когда он вернулся в город, его лучший друг ему не поверил и поднял на смех…

Пока он это бурчал, я сидел в ступоре, осознавая слова, произнесенные задолго до моего рождения. В голове, как сумасшедшие, проносились мысли, которые в воображении вдруг превратились в хоровод сидов, хохочущих и прыгающих в непонятном восторге у костра.

— Сид, заткнись.

Я сказал тихо, но Сид, мигом уловив интонацию, замолчал.

— Мы должны вернуться на это место.

— Руари, ты шутишь?

— Нет. Разворачивай машину.

— Мне надо заправиться, — ответил он совсем убитым голосом, поняв, что все серьезно.

Пока он заправлялся, я сходил в закусочную, купил там нам обоим обед. Мы быстро перекусили. Сид, судя по выражению лица, долго все обмозговывал, а его запах выдавал растерянность и даже испуг.

— Зачем тебе сиды, Руари?

— Надо.

— Ты мне не расскажешь?

— Нет.

— А где ты им возьмешь Хозяина? Кто это вообще такой? И может быть…

— Тебе все привиделось? — закончил я за него, а он едва заметно пожал плечами. — Сам себе не веришь уже? Посмотрим. Времени слишком много прошло.

— Да, и есть еще одна проблема.

— Какая?

— Я не знаю, где это место. Я очнулся под дверью своего дома.

— Значит, мы выпьем в пабе и прогуляемся по Хилл-стрит. Жаль, что сейчас не канун Самайна. Ну да ладно.

Сид посмотрел на меня так, как будто видел впервые. Таких бредовых идей от меня он еще не слышал.

— Так мы действительно едем в Белфаст?

— Ага.

Я бросил в урну упаковку от еды и забрался в кабину грузовика. Сид, все еще переваривающий эту новость, уселся на водительское место и молча тронулся с места.

Мы добирались до Белфаста чуть больше трех часов. В город въехали около восьми вечера. Сид припарковал грузовик на ближайшей улице от Хилл-стрит. Паба, где он когда-то бывал, не оказалось, зато на первом попавшемся столбе табличка сообщала, что Белфаст — территория, свободная от употребления алкоголя в публичных местах, и что штраф для нарушителей — пятьсот фунтов.

— А паб — место не публичное? — поинтересовался я.

Сид пожал плечами, оглядываясь. Я знал, что он очень давно сюда не приезжал и ему хотелось взглянуть, как изменился город за все это время. Но вот времени на прогулки по Белфасту у нас как раз и не было.