Луфф

– Ну, вот и славно, вот и молодец! – довольно заулыбался Тляк, заметив, что я открыл глаза. – Теперь поешь, а то ведь совсем ослаб от болезни.

Стихина ему удалось раздобыть самую малость. Но едва ощутив на языке долгожданный привкус порошка, я тут же пришёл в себя. А спустя несколько минут уже с интересом оглядывался по сторонам.

– Где это мы, Тляк? И сколько времени я пролежал в беспамятстве? Как там Олтей? – вопросы сыпались один за другим.
– Что это за уродина ползает там за изгородью?

Тляк вместо ответа только посмеивался в усы. Дескать, скоро всё узнаешь, не спеши.

– Постой, а я ведь то чудище уже где-то видел… Точно помню, подходило оно ко мне. А потом его Шая прогнала. Но я тогда решил, что это мне в бреду померещилось. А выходит, он на самом деле был? И Шая тоже?

Пока я без умолку болтал (порошечек бодрил, видимо), Тляк обернулся к подошедшему Шадоху.

– Никак очнулся? – с обескураживающей прямотой спросил про меня урд. – А я-то уж думал…

Тут он вспомнил, зачем приходил, и постарался придать лицу озабоченный вид.

– Тляк, ты Пешко не видел?

– Как с вечера на болото за травками ушёл, так больше и не появлялся, - ответил Тляк. – А зачем он тебе?

– Да не мне, - отмахнулся Шадох. – Кут его ищет. И тебе тоже велел подойти. Вроде бы, согласились наконец нахты на наши условия.

– Ещё бы они не согласились! – себе под нос пробормотал Тляк, так, что только я расслышал. – Всю ночь по становищу грязь месил, к архонту ихнему подходы выискивая. А иначе ещё б неделю здесь проторчали.

Карлюк с кряхтеньем поднялся и зашагал к заставе.

*****

Всё-таки иногда полезно немного поболеть. Пока все суетятся, я спокойно себе лежу и лениво наблюдаю.

Кут перевешивает на странном устройстве из четырёх изогнутых коряг каждый мешок, что-то бормочет толстыми губами и оставляет палкой на земле пометки. Надо же! Оказывается, этот увалень считать умеет.

Наблюдать за торговлей не слишком интересно. Я и в городе не слишком интересовался коммерцией, а теперь и подавно. Единственное, что важно сейчас – это Шая. Почудилось мне тогда, или она и в самом деле сделала это? Вот ведь незадача, даже слова не подобрать к тому, что она делала. Но я бы не прочь узнать это слово. И повторить пройденное. Но если всё-таки померещилось, как я ей всё объясню? Опять начнёт насмехаться, забросает едкими, колючими словами.

А сама смазлица, как нарочно, даже не смотрит в мою сторону. Пожалуй, она даже слишком усердно помогает отцу. Так ведь это ещё не доказательство. Да, я чувствую её беспокойство, но и его можно объяснить тревогой за самочувствие отца. Олтей, правда, уже почти оправился от раны, но Шая, кажется, готова не только мешки за него таскать, но и самого смазля на руках носить. Нет, сейчас к ней подходить не стоит, подожду. Тем более что разгрузка уже закончилась. Теперь принялись пересчитывать пакетики с порошком. Но и здесь всё не слава богу. Раскрасневшийся Кут вдруг заорал на уродливого, похожего на пень со щупальцами, нахта.

– Ты что же, нечисть болотная, делаешь? Мы же договорились по двенадцать горстей за свинотяг. А где здесь двенадцать горстей?

Глыбарь затряс мешочком перед глазами продавца. Чудак, лучше бы по кругу водил – нахту, с его-то зрением, разглядеть было бы проще.

Болотный урод опасливо отполз за спину Тляку и с ним же предпочёл объясняться:

– Тляк, скажи Каменному лбу, что порошок был подготовлен заранее, по десять горстей в мешке. Перевешивать слишком долго. Я просто добавлю ещё сорок порций, и будем в расчёте.

Эта задача уже явно превышала скромные мыслительные способности глыбаря. Да и весь коллективный разум фраев справился с ней нескоро. Они спорили, толкались, вырывали друг у друга палку и чертили на земле всё новые и новые знаки. Пока наконец не решили, что сделка получается более-менее честной. Впрочем, Кут, кажется, оставался при другом мнении. Решил, что заплачено лишь за трупы, а ведь мешки, из которых нахты доставали тела, тоже чего-то стоят. Договориться об увеличения оплаты не получилось, потому Кут решил просто забрать мешки обратно – благо, они уже опустели и валялись под деревом никому не нужной кучей.

Казалось бы, наконец все успокоились. Но через минуту сын старосты снова поднял шум:

– Так, а это что такое? Откуда это здесь? Что это, я тебя спрашиваю! – Кут держал в руках какую-то замызганную тряпку и с каждой фразой кричал всё громче. – Это ж Пешкова сумка! Он в ней травки хранил, и с ней же вчера пошёл на болота. Почему ж она здесь, и вся в крови? Отвечай, падла, что вы с ним сделали?

Похоже, у стоящего неподалеку нахта от страха подкосились нижние конечности, и он, смешно перекувыркнувшись, бухнулся верхними в землю. Впрочем, нет. Это он так пустил корни и начал потихоньку покрываться плотной корой. Ловко придумано!