И тут Юлиан осознал, что не знает, где ему искать Рика. Он совершенно не представлял, где живет этот заносчивый тип, а спросить ему даже не пришло в голову… И так было о чем поговорить.

«Ладно, — рассудил он, — завтра Рик, скорее всего, сам ко мне придет». Немного успокоившись, Юлиан допил содержимое фляжки.

Внезапно вещи на столе начали шевелиться и истошно орать. После нескольких секунд ступора Юлиан нащупал телефон под кучей одежды. За этот вечер он совершенно забыл о существовании обычных средств коммуникации.

— Алло?

— Привет, Юлиан! А почему тебя сегодня не было в школе?

— Привет, Мэтью. Э-э-э-э… Знаешь, я заболел… ветрянкой. Впервые, представляешь? Так что я, скорее всего,уже не приду в школу.

— М-да-а-а… Как ты только умудрился… Ну ладно, приятель, выздоравливай! Пока!

— Пока…

Юлиан и Мэтью дружили с пятого класса, но их нельзя было назвать лучшими друзьями. Случается, люди общаются просто потому, что им удобно быть вместе. Они никогда по-настоящему не понимали друг друга, но не приставали с нотациями и существовали сплоченно для того, чтобы выжить в социуме. Да и не ссорились они никогда, потому что относились друг к другу с терпимостью, выработанной годами.

Юлиан не планировал бросать школу, но в настоящий момент есть дела поважнее… И он не был вполне уверен, что сможет совмещать их с учебой.

Мальчик-ретро резко встал и вышел из дома, не взяв ничего с собой. Он не знал, куда идет, ноги сами несли его куда-то, пока голова была занята совершенно другим. Он вдруг осознал самое главное — никто, никто в этом мире не сможет его понять. И это не просто подростковый заскок, это видение другой реальности. Кому он может об этом рассказать? Хоть он и был одинок всю жизнь, ни с кем особенно не сближаясь и располагая к себе людей лишь с помощью чувства юмора, сейчас он чувствовал себя одиноким, как никогда. Он шел непонятно куда, глядя на мир невидящими глазами. Ветер ерошил ему волосы, вечернее солнце ласково касалось его веснушек своими лучиками, а он все спешил подальше от всех этих дотошных людей и домов, в которых никогда не чувствовал себя своим. Ни в гостях, ни дома не было ощущения спокойствия и принадлежности к этому месту. Может, как раз потому, что другая его половина не принадлежит этому миру?

Юлиан все шагал, пряча руки в карманы, пока не наткнулся на маленький пруд. Сбавив перед ним ход, он присел на одиноко стоящую скамейку. Золотые блики солнца без устали скользили по поверхности заросшего прудика. Это место было будто необитаемо. Пристанище грусти и спокойствия. И как он его нашел?

На поле за прудиком хозяйничал ветер. Он бережно колыхал высокую траву, так, что она изгибалась в нежном танце. Юлиан не знал, чего ждет. Ему просто хотелось нигде не быть, а это место прекрасно подходило, чтобы затеряться.

Так он сидел до заката, не шевелясь, наслаждаясь независимостью этого места.

— Привет, — нарушил тишину чей-то тонкий голос.

«Неужто опять из Сальвуса», — мелькнуло у Юлиана в голове. Он обернулся на звук с недовольной миной, раздосадованный, что его побеспокоили даже в таком уединенном месте. Перед ним стояла невысокая девушка лет семнадцати с длинными волнистыми волосами. Нельзя было сказать, что она соответствует современным эталонам красоты: никаких пухлых губ, кукольных глаз и фарфорового носа у нее не было. Зато были очень милый, слегка вздернутый носик, розовые щечки и хитрые глаза. Бронзовые кудри скользили по ее белой рубашке, сползшей с одного плеча. Она с неподдельным интересом смотрела на мальчика, будто он был музейным экспонатом.

— Ну, здравствуй, — ответил озадаченный Юлиан. — Я думал, здесь никто не ходит…

— Я тоже так думала, — ответила незнакомка с легкой улыбкой. — По крайней мере, так и было все пять месяцев, что я здесь бываю.

Дело приняло неожиданный оборот. Выходит, чужак не она, а Юлиан.

— Я не был здесь ни разу. А вот сегодня так получилось, что случайно набрел на это место.

— Да, — сказала девушка, садясь около него, — люди не приходят сюда просто так. Обычным здесь неуютно, они боятся всего антисоциального.

Они сидели вместе и смотрели на тающее в облаках солнце. Становилось прохладно.

— У тебя было когда-нибудь ощущение, что все твое мировоззрение противоречит общеустановленному? — спросила незнакомка, будто прочитав его мысли.

— Я уже не знаю, какое у меня мировоззрение… — запинаясь, проговорил Юлиан.

— Это хорошо. Значит, ты размышляешь. Человек, который не задумывается о происхождении мира и о своем положении в нем, наверняка доволен своей жизнью. Глупые — самые счастливые.

— А у тебя какое мировоззрение? — с интересом спросил он.

— Думаю, я расскажу тебе об этом потом. Когда ты будешь знать достаточно, чтобы не счесть меня сумасшедшей

Юлиан оценивающе посмотрел на нее.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Адриана, сокращенно — Адри. А тебя?

— Юлиан, сокращенно — Юлиан.

Адри улыбнулась.

— Уже поздно. Тебя проводить? — спросил Юлиан, вставая со скамейки.

— Нет, спасибо. Я недалеко живу, Кедровая улица.

— Ну, тогда тебе не отвертеться, потому что мой дом там же, — усмехнулся Юлиан.