— Я начинаю терять терпение, Роуг, — прорычал он. — Ты появляешься здесь, выглядя как горячая смерть, хранишь секреты, лжешь, а потом у тебя еще и хватает наглости сражаться с нами на каждом шагу. Ты забыла, кто я? Я не твой друг, я не какой-то отчаявшийся чувак, который тебя хочет и не имеет никакой надежды. Я Фокс, мать его, Арлекин, и если ты не начнешь проявлять ко мне хоть немного гребаного уважения, то в конечном итоге встретишься с человеком, которого все в этом городе боятся.

Я судорожно сглотнула и на мгновение мне показалось, что я стою не перед мужчиной, который вошел в роль, отведенную ему отцом, а перед мальчиком со светлыми волосами и темно-зелеными глазами, когда дождь обрушился на нас, а я дрожала перед ним.

— Теперь мы Арлекины, — твердо прорычал Фокс. — А ты нет. Тебе нет места среди нас. Ты была для нас просто… способом скоротать время. Девушкой, которую мы все пытались завоевать, но игра надоела. Ты нам больше не нужна. Мы не хотим тебя.

Эти слова были подобны прямому удару ножом в мое сердце: они скручивали, сжимали и выбивали из меня жизнь, пока мой взгляд метался между ним и тремя другими мальчиками, которые обещали всегда прикрывать мою спину, всегда любить меня, и никогда не бросать. И ни один из них не сказал ни единого слова против.

Боль от того, что парни-Арлекины разрушили весь мой мир и забрали у меня в ту ночь единственное хорошее, что у меня было, почти захлестнула меня, и в моей душе зародилась паника, а каждый мускул в моем теле напрягся от желания бежать, бежать и бежать, пока я больше никогда не увижу это место и этих парней.

— Убери от меня свои гребаные руки, Фокс, — прорычала я, пытаясь вырвать свои запястья из его хватки, но преуспела только в том, что еще крепче прижала наши тела друг к другу.

— Тащи свою задницу внутрь и готовься к вечеринке. Если ты продолжишь испытывать меня на прочность, я отдам твою маленькую шавку в приют, и ты больше никогда его не увидишь, — пригрозил Фокс.

Я снова дернула за запястья, и Фокс отпустил меня так внезапно, что я с испуганным криком упала навзничь, рухнула обратно в бассейн и погрузилась под поверхность с бешено колотящимся сердцем в груди.

Я опустилась на самое дно и удерживала себя там, пытаясь побороть желание заплакать из-за воспоминаний, которые Фокс только что вытащил на передний план в моем сознании. Если я потеряюсь в них сейчас, я не думаю, что когда-нибудь снова приду в себя.

К тому времени, как я выплыла обратно на поверхность, Фокс уже исчез внутри, и я проклинала его вполголоса, поднимаясь из воды, заворачиваясь в полотенце, взятое с шезлонга, и возвращаясь обратно в дом.

Пока я шла, с моих волос капало на паркет, и я оставляла мокрые следы, но бу-у-у. Это был не мой дом, так что я не заботилась о том, что могу испортить отделку.

Дворняга свернулся калачиком на краю моей кровати, когда я открыла дверь в свою комнату, и я поприветствовала щенка, а он завилял хвостом и перевернулся, надеясь, что ему почешут пузико.

Фокс оставил платье, которое он купил мне, висеть на кресле в углу комнаты, и я зарычала на него, подходя поближе. Оно было облегающим, коротким, черным и, судя по бирке, дорогим. Я уже начала подумывать о том, чтобы поджечь эту чертову вещицу, но это было бы слишком очевидно.

Я не собиралась разыгрывать из себя маленькую соплячку, которой не нравится то, что он говорит мне делать. Я собиралась вести более умную игру. А это означало, что Барсук должен был думать, что он побеждает.

Я приняла душ, чтобы смыть хлорку с кожи, а затем уложила свои пастельно-радужные волосы в тяжелые локоны, которые ниспадали по спине, после чего тщательно нанесла макияж косметикой, которую Люси дала мне, когда я была в салоне. Я полагала, что Джей-Джей должен был заплатить за нее, как и за все остальное, что я сделала — от прически до маникюра, — что он и сделал, потому что это было самое меньшее, что он мне должен.

К тому времени как я закончила наносить макияж, на моей коже уже даже не было видно затянувшихся синяков. Те, что были на шее, уже почти сошли на нет, а синяк под глазом был на последней стадии сине-желтого цвета, но теперь я выглядела свежей, как маргаритка. Ну, во всяком случае, как маргаритка, предпочитающая густую подводку для глаз и розовую помаду оттенка жвачки.

Из глубины дома доносилась музыка, а звуки смеха и болтовни подсказали мне, что веселое сборище в самом разгаре, поэтому я натянула комплект кружевного черного нижнего белья и втиснулась в платье.

Теперь я была гордой обладательницей собственного нижнего белья и нескольких нарядов благодаря небольшому походу Джей-Джея по магазинам, так что, по крайней мере, мне больше не нужно было беспокоиться об одежде. Это все равно ничего не меняло в моем отношении к этим засранцам, но в данный момент каждая маленькая победа должна была иметь значение, потому что я испытывала острую нехватку хороших новостей.

Наконец, я надела пару белых туфель на высоких каблуках, которые купил мне Джей-Джей, и критически оглядела себя в зеркале, поправляя свои груди под платьем, чтобы придать максимальную привлекательность моей, по общему признанию, скромной груди. Короткое платье демонстрировало татуировки на моих ногах, и я обнаружила, что мне очень нравится этот образ, даже если Фокс в какой-то степени был ответственен за него.