Он обхватил ладонями мои щеки, и его большой палец провел по моим губам, пока он впитывал меня, как будто пытался увидеть каждую перемену во мне, наряду со всем, что он помнил, и я была уверена, что смотрела на него точно так же.

— Мне всегда было интересно, действительно ли ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал, или я просто предвзят, потому что видел, насколько глубока эта красота, — сказал он, его голос был полон решимости и сожаления. — И теперь, когда я снова смотрю на тебя, я понимаю, что неважно, был ли я предвзят. Ты — все, чего мне всегда не хватало, Роуг. И я очень сожалею о том, что между нами произошло. Могу только поклясться, что в тот момент я думал, что так будет лучше, и с тех пор жалею об этом каждый день.

Что-то треснуло и раскололось внутри меня от его слов, когда я заглянула в его темные глаза и попыталась придумать правильные слова, чтобы ответить ему. Я должна была сказать ему, что уже слишком поздно, что мне плевать на его извинения, сожаления и прочее. Но я не думала, что когда-нибудь дождусь от них извинений. Я вообще не верила, что они могут испытывать такие чувства. И уж точно не так глубоко, как Джей-Джей.

Мой взгляд скользнул с его глаз на губы, и я поймала себя на том, что испытываю боль из-за того, чего не должна была испытывать. Из-за того, от чего мне нужно было спастись, прежде чем я упаду слишком глубоко и уже никогда не смогу вернуться.

Джей-Джей тяжело сглотнул, откидываясь на дюйм назад и глядя вниз на наши тела: сквозь футболку, которая была на мне, были видны твердые соски так же отчетливо, как и его толстый член, который упирался в мое бедро.

— Ты останешься со мной на ночь? — Тихо спросил он.

— Джей-Джей, я…

— Я не хочу секса. Несмотря на то, что мой член может сказать по этому поводу и как сильно часть меня может этого желать. Но сегодня ночью я бы лучше предпочел спать с тобой в своих объятиях, как мы обычно делали на «Игровой Площадке Грешников» и в летнем домике. Если ты хочешь?

Вода стекала по моим щекам, как слезы, и мне следовало отказаться, но вместо этого я кивнула, позволяя ему вытащить меня из душа и снять с меня мокрую футболку, открывая ему мое тело. Мне следовало прикрыться, и не позволить ему увидеть меня такой, но почему-то сегодня ночью правила казались другими, и мне не хотелось подвергать это сомнению.

Он смотрел на меня с диким голодом во взгляде, заставляя мой пульс учащаться, а каждую мышцу в теле сжиматься от предвкушения, после чего быстро обернул вокруг меня полотенце, чтобы снова прикрыть.

Я опустила взгляд, сосредоточившись на том, чтобы вытереться, а он взял полотенце для себя, и мы оба отвернулись друг от друга, борясь с жаром, который нарастал в комнате.

Джей-Джей направился обратно в свою спальню, и к тому времени, когда я последовала за ним, на нем были серые спортивные штаны, а для меня были готовы свежая черная футболка и спортивные штаны.

Я взяла их со слегка неуверенной улыбкой и сбросила полотенце, чтобы надеть их. Джей-Джей не отвернулся от меня, но и я не сделала ничего, чтобы спрятать свое тело, и от того, как его пристальный взгляд скользнул по мне, у меня сжалось нутро. Это было то, о чем я думала, чего боялась и чего жаждала с самого детства, и, несмотря на то что я твердила себе, что не позволю никому из этих парней увидеть меня в таком виде, сегодня мне было все равно. В этом грехе была невинность, которая делала его слишком правильным, чтобы сомневаться.

— Ты делаешь чертовски невозможным обнимать тебя без того, чтобы я не возбудился, — прокомментировал он, прикусив губу так, как я видела это у парней только по телевизору. Это было слишком сексуально для любого нормального мужчины, но Джонни Джеймс не был нормальным мужчиной.

— Ты имеешь в виду, как ты делал, когда мы прятались на «Игровой Площадке Грешников», перед… — Я замолчала, потому что это было прямо перед тем, как он вырвал мое сердце из груди и растоптал его для пущей убедительности. Это был один из последних моментов, когда я действительно верила, что у меня есть все на свете, что мне когда-либо понадобится, потому что у меня были мои мальчики, и ничто не могло изменить это или отнять их у меня. Но я чертовски ошибалась.

Джей-Джей нахмурил брови, заметив перемену в моем настроении, и явно вспомнил то утро так же хорошо, как и я. То утро, когда я в последний раз проснулась с верой в то, что у меня есть место в этом мире. Но никто из нас больше ничего не сказал по этому поводу. Да и что было говорить? Это была история, мертвая и погребена еще глубже, чем тела, которые мы оставили в земле.

Он подошел к своей кровати, откидывая для меня одеяло, и я скользнула в прохладные объятия свежих простыней, когда кровать прогнулась под его весом.

Мы оба повернулись и легли на бок, глядя друг на друга в темноте, когда положили головы на подушки.

— Помнишь, как я пробрался в приют через окно, потому что у мамы был гость, и чувак все время кричал на меня? А ты угрожала другим девочкам смертью, если они тебя выдадут, чтобы я смог пробраться в твою постель? — спросил он с улыбкой на губах, придвигаясь ближе ко мне.

— И Мэри Бет услышала, как мы с тобой смеемся, и пришла проверить, что происходит? — Добавила я. Я спрятала его под своими одеялами, и Рози, как ни странно, прикрыла меня, сказав, что мы смеялись вместе — только потому, что она знала, что ее тоже наказали бы, если бы нас поймали, но все же. Рози была моей соседкой по комнате в приюте много лет и, честно говоря, была самой раздражающей засранкой, которую я когда-либо встречала за всю свою жизнь. Она всегда крутилась вокруг моих парней, как дурной запах, и при каждом удобном случае сдавала меня Мэри Бет.