— Хорошо, Сладкова! Я отпущу тебя! — идет он на уступки, наверное, впервые в своей жизни. И мне приятно это ощущение небольшой, но всё же победы. Благодарно киваю ему. Готова поцеловать его в щеку, но это явно будет лишним сейчас. — Но не думай, что я и правда отвалю от тебя! — злобно рычит он. — Теперь это точно невозможно!

Опять злится. На меня ли? Нет. Понимаю, что его ярость сейчас направлена вовсе в мою сторону. На обстоятельства вокруг. И сердце греет одно — он сказал, что не отстанет. Он хочет меня. Хочет… Желает… Или что там ещё он испытывает, но это что-то непередаваемое и безусловно окрыляющее мою самооценку и гордость.

Ярослав отпускает меня и чуть подпихивает под попку, направляя меня ближе к бортику, где я точно не смогу захлебнуться. Я хватаюсь за поручни и вылезаю, бросая неловкий взгляд в сторону Федорцова. Тот смотрит на меня, растянув свои губы в ухмылке. Он резко отворачивается, ложась на воду, начиная грести, наворачивая круги по бассейну, делая широкие и мощные взмахи руками. Такой красивый, огромный, прекрасно атлетически сложенный, само совершенство, но холодный. И все же есть в нем то добро и тепло, что он скрывает ото всех. Что-то ранимое, какая-то брешь во всей этой силе и этом величии. И где-то внутри меня все просто кричит о том, что этот незаметный взору изъян — я. Знаю, что это слишком самонадеянно, возможно, даже слишком уверенно и надменно с моей стороны, но это чувство дает мне невероятную силу. Над собой и над ним. И это не просто обычное влечение к нему.

Спасибо ему за то, что за последние десять минут этот мужчина заставил испытать всё это: почувствовать себя желанной и просто привлекательной женщиной.

Бегу через заднюю дверь, чтобы не встретиться с родителями раньше времени, и улыбаюсь, словно дурочка, пробегая мимо Алёшки, который тупит взгляд. Но, слава Богу, просто молчит, не говорит мне ни слова, и не издевается надо мной, как он это любит делать, лишь невольно улыбаясь мне в ответ, еле заметно кивнув кому-то головой мне за плечо.

***

Ярослав Федорцов

Если ещё кто-нибудь приедет, мои яйца лопнут, клянусь. Все чувства, что когда-то похоронил внутри себя, всколыхнули меня всего. Они непросто проснулись во мне, а кажется, возродились из пепла, стали ярче, мощнее, слаще и во стократ сильнее и больше. Когда-то мне казалось, что больше — уже не возможно! Но, нет! Всё невозможное — возможно!

Проплываю который круг, в надежде, что измотал себя, и дикое желание к Сладковой исчезнет. Лёшка так и стоит, ждет меня.

— Остыл? — спрашивает он у меня, усмехаясь.

— Нет! — поднимаюсь на руках, вылезая из бассейна. — Отвернись, если не хочешь полюбоваться на мой стояк.

— Нет ни малейшего желания, — ржёт он надо мной, кидая в меня полотенце. Вытираюсь быстро и выхожу в гостиную, хватая свои шорты с дивана. — Когда скажешь родителям?

— Ты о чем? — не понимаю я, услышав Лехин вопрос, напяливая на себя футболку, чтобы не пугать мать своими синяками.

— О вас с Анькой! — поясняет он мне, выходя в сад, где уже все собрались.

— Когда буду уверен, что она точно не сбежит от меня, — отвечаю брату.

— Разве это возможно? — хлопает тот меня по плечу.

— Сам удивлен, честно признаться! Но и сестра твоя любит побегать! — улыбаюсь. — За последнее время это происходило не единожды, — признаюсь Лешке.

— Да, — машет тот головой. — Но она боится. Твердила, что не хочет ничего. Что ей никто не нужен. Она обижена, Яр. Причем, не на шутку! Тебе нелегко придётся, чтобы вернуть её доверие. Особенно после того, что ночью устроила твоя Лика.

— Я постараюсь быть убедительным, — широко улыбаюсь. Мне нравится, что брат топит за меня. Эта поддержка вдохновляет, мотивирует, зная, что я не один. Безмерно благодарен ему за это.

— Ярочка, сынок! — произносит Лариса Михайловна, подходя ко мне и крепко обнимая. Неодобрительно смотрит на мое лицо, останавливает свой взгляд на немного заплывшем глазу. — Опять тренировался без экипировки? — цокает она языком, поджав губы.

— Да, мам! — киваю ей. — Всё норм, не переживай! — обнимаю эту женщину, пытаясь пожать руку отцу. — Рад видеть, бать!

— Сынок! — подходит он ко мне, хлопая меня по плечу. Морщусь. Боль в руке от прошедшего боя и болевого захвата противника ещё отдается во всем теле. — На минутку, — просит он меня, кивнув головой в сторону. Подхожу. — Ты когда матери лапшу на уши перестанешь вешать?! — недовольно цедит он, снова пизданув мне по больному плечу. Понял всё. Опять морщусь.

— Бать… — пытаюсь оправдаться.

— Не перебивай, когда я говорю! — шипит он. О-у! Отец зол. Смиренно опускаю голову, потому что виноват. Потому что уважаю. Потому что знаю, что небезразличен, и этот мужик всегда был для меня авторитетом. — Я переживаю! — вздыхает он, понизив тон, замечая, как Лариса Михайловна наматывает круги вокруг нас, пытаясь что-то расслышать, пока её не отвлекает так вовремя подошедшая Ленка. — Мать тоже не тупая, хоть и прикидывается вечно умалишённой и блаженной, но всё прекрасно понимает! — читает мне нотации батя. — Ярослав, — снова стукает он меня по плечу, а я жмурюсь, не в силах сдержать стон, — если ты вляпаешься в какое-то дерьмо…