— Понятно, срок маленький. Я своей даже думать запрещал о дочке, — вдруг говорит главарь, — а теперь чувствую себя очень счастливым. Родила все-таки мегера двух красавиц.

Макс тоже смеется и заметно расслабляется. Это все? Нас сейчас отпустят?

— Прости, красотка, но твой муж прав. Нечего тебе, в твоем положении, делать сегодня на площади.

Я даже рада, если честно. Но специально картинно надуваю губы. Боковым зрением замечаю усмешку в глазах Макса.

— Мы можем идти? — спрашивает мой «муж» у главаря.

Тот задумывается на несколько секунд, а потом кидает на меня провокационный острый взгляд. Меня передергивает.

— Зачем же? Мы ведь не успели нормально познакомиться. Я Ахмед, это мои друзья, — он перечисляет турецкие имена, которые я не в состоянии даже воспроизвести, не то, чтобы запомнить, — а вы? — смотрит при этом исключительно на моего спутника.

— Я Макс, это моя жена, Алина.

— Макс, Алина, разрешите вас пригласить в гости на обед?

До этого, успевшая расслабиться, рука Макса снова напрягается, однако на его лице расцветает добродушная улыбка.

— Конечно, мы с радостью, — отвечает «муж».

Он серьезно?! Я не хочу в логово к этим… бандитам. Мы же почти отделались от них.

— Отлично, прошу за мной.

Потом он что-то говорит своим людям, те обступают нас и нам не остается ничего другого, кроме как проследовать за Ахмедом.

Мы идем уже достаточно долго, минут пятнадцать, наверно. Прохожих становится все меньше. Туристов не видно совсем. Чувствую, как Макс напрягается все больше. Сжимаю его руку, подбадривая. Он делает то же самое в ответ и кидает на меня спокойный, уверенный взгляд, будто одними глазами говорит, что все будет хорошо. И вот парадокс. Я ему верю. Верю человеку, о котором практически ничего не знаю. А то, что знаю наоборот должно меня отталкивать. Но если он является владельцем Лабеан, не привыкший ни о ком заботиться и пережить, постоянно нарушающий все нормы, то почему он помогает сейчас мне? В моем представлении он должен был отойти в сторону еще около площади.

Дома начинают все больше напоминать трущобы. Асфальт заканчивается, и мы идем по гравийной дороге, вокруг степь и множество фруктовых деревьев. Тут уже нет красивых высоток и престижных отелей, как в центре города. Нет туристических лавок. Вдруг мой слух улавливает какой-то писк. Останавливаюсь, как вкопанная. Макс кидает на меня обнадеживающий взгляд. Но я продолжаю стоять, прислушиваясь. Может, показалось?

Меня в спину подталкивает какой-то Мустафа или как его там, все равно не запомнила…, и я продолжаю движение.

И вот, снова, чуть громче. Боже, там точно кто-то есть. Кидаю взгляд между двухэтажными домами. Снова писк. Кому-то нужна помощь. Меня снова подталкивают в спину. Вырываю руку у Макса и расталкивая мужчин, бегу на звук.

Подожди, маленький, сейчас я тебе помогу.

За спиной слышу крики и топот ног.

— Лина! — кричит Макс.

— Тихо, — ору я на русском и крики замолкают.

Краем сознания усмехаюсь, куда подевалась самоуверенность этих мужчин? Испугались моего злобного крика?

Продвигаюсь ближе, звук становится все ближе и все жалобней. Останавливаюсь в тупике возле мусорки. Становлюсь на колени и пытаюсь понять, откуда идет звук.

— Лина… — тяжело и разочарованно вздыхает Макс.

— Добегалась, красотка, — говорит главарь, а его дружки начинают ехидно ржать.

Но тут рядом достаточно отчетливо раздается «Мя-я-яу». Мужчины замолкают, а я раскидываю коробки и вижу его… Маленького светлого котенка с разноцветными глазами. Кажется, что, если его отмыть, он может быть совсем белым. Одна лапа у него неестественно вывернута, что с ним случилось?

— Тише, тише, маленький, — воркую над котенком, протягивая к нему руки, — что с тобой случилось? Где твоя мама?

Котенок нюхает мою руку, а потом, издав жалобное «Мяу» тыкается мне в руку. Аккуратно беру его. Котенок начинает громко мурчать.

— Машаллах, — восклицает Ахмед, падая на колени.

За ним падают на колени все остальные мужчины, кроме Макса. Кидаю на своего мужа вопросительный взгляд, он еле заметно качает головой, показывая, что тоже ничего не понимает. Один котенок выглядит уверенно и кидает на мужчин высокомерный взгляд.

Прижимаю это чудо ближе, но он снова издает жалобный писк.

— Мне нужна чистая вода, бинты и перекись, — перечисляю я деловым тоном.

— Перекись?

— Антисептик. Любой.

— Конечно-конечно, пойдем скорее, дома все есть, — говорит Ахмед.

Потом он отправляет своих людей куда-то, а сам начинает быстро продвигаться куда-то. Мы с Максом и нашим новым товарищем двигаемся следом. Ахмед приводит нас к себе, навстречу выходит молодая красивая женщина и начинает ругаться на Ахмеда. Он достаточно грубо ее осаживает и указывает рукой в нашу сторону.