— У меня сейчас ноги отвалятся, — хотела сказать уверенно, но голос почему-то сорвался и захрипел.

Ухмылка Макса сменилась на открытую веселую улыбку.

— Я буду нежен, — прошептал он мне на ухо, а потом закрутил в танце.

Мои ноги почти не касались земли, меня крутили и вертели в разные стороны. И практически все время я была тесно прижата к мощному телу моего «мужа». Что могу сказать? Макс восхитительный танцор. Если у него столько талантов, то не удивительно, что он скрывает свою причастность к Лабеан Корпорейшн. На последнем аккорде Макс меня просто отпустил, и я полетела. Не успела понять, что произошло. Вот, мы танцевали, на радость всем местным, а в эту секунду я лечу спиной назад. За несколько сантиметров до падения единственное, что успела сделать, это бросить на Макса ненавидящий взгляд, обещающий скорую расплату. В этот же момент меня поймали две сильные руки, удерживая в горизонтальном положении. Пытаясь спастись от падения, первое, что сделала, это схватилась за Макса руками и ногами, пытаясь уничтожить его взглядом. Хочет, чтобы я упала? Будем падать вместе.

Макс выпрямился вместе со мной, не отрывая от меня огненного взгляда. Я даже стушевалась немного. В таком пламени можно и сгореть. Медленно опустила ноги на землю. Потом убрала руки и попыталась отстраниться. Макс зажмурился, тряхнул головой, а когда открыл глаза, это был уже знакомый мне Орлов. Отвернулась.

Ой. А что все так смотрят? Все-таки перебор для местных? Бросила вопросительный взгляд на Гульнару. Она мне улыбнулась и показала два больших пальца.

— Что встали? Спать всем пора! Кто завтра работать будет? — сразу запричитала женщина.

И, к моему удивлению, все стали неспешно расходиться.

— Ахмед, покажи гостям комнату. Я все постелила.

— Да, родная.

Удивленно посмотрела на Ахмеда. А где же тот самоуверенный главарь банды?

Нас приводили в комнату. Как и следовало ожидать, одна кровать. Но в комнате есть еще кресло. Плашмя упала на кровать.

— Пойду умоюсь, — сказал Макс.

— Иди. Спать будешь в кресле. Я сегодня столько кёфте пожарила, что заслужила кровать.

Последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в сон был хриплый смех Макса.

Мне снится сон. Я гуляю по чудесному, живописному пляжу, который сохранился в его первозданном виде. Мимо меня к морю ползут черепахи, в воде прыгают дельфины, надо мной пролетают птицы. Вокруг нет людей, совершенно, и мне так хорошо. Ко мне подбегает моя Муза и трется о ноги. Присаживаюсь, чтобы ее поднять. У кошки вдруг меняется поведение, она больше не выглядит умиротворенной, жмется ближе ко мне и жалобно мяукает, будто хочет что-то сказать. Беру Музу на руки, она немного успокаивается, начинает озираться по сторонам. Вдруг мне становится очень жарко. Просто нестерпимо. У меня горит спина, поворачиваюсь и замираю в шоке, смешанном со страхом. Пляж горит. Горят деревья и просто песок. Я вижу останки только что мирно проползавших животных. Открываю рот, чтобы закричать, но у меня ничего не получается, разворачиваюсь и пытаюсь убежать. Чувствую, как огонь перекидывается на меня. У меня загорелась спина. Меня обручами сковывает животный страх. Дергаюсь и просыпаюсь.

Сердце бешено колотится в груди. Спина все еще чувствует жар, страх не отступает. Поначалу я даже не могу понять, где нахожусь. Лежу и пытаюсь привести дыхание в порядок, потому что дышу, как будто бежала не во сне, а наяву. Что-то сковывает мое дыхание, не могу понять, в чем дело. В комнате темно, глаза еще не привыкли к темноте.

Постепенно успокаиваюсь и вспоминаю события вчерашнего дня. Макс, местные, Муза, готовка, танец, сон. Пытаюсь повернуться на спину, чтобы спину охладили простыни и… у меня не получается. Мне что-то мешает. Оборачиваюсь и вижу мужской силуэт. Макс? Что он тут делает? Теперь понятно, почему мне кажется, что спина горит. Тело Макса такое горячее, что и вправду можно воспламениться. А рука обвивает мою талию с такой силой, что становится понятно, почему у меня не получается восстановить дыхание.

Я же вроде сказала, чтобы он не ложился в кровать? Так какого черта? Меня захлестывает такая ненависть. Пытаюсь оторвать руку наглеца от себя, но ничего не получается. Она лишь сильнее прижимает меня к мощному телу, а под моими ягодицами начинает крепнуть один немаловажный мужской орган.

— Макс! — выкрикиваю в гневе.

Никакой реакции.

— Макс! Ты что творишь? — шиплю на мерзавца.

Он что-то сонно бурчит и прижимает меня ближе. Пытаюсь вывернуться из стального захвата, но становится только хуже. Меня прижимают еще ближе, хотя, казалось бы, ближе некуда. И вдруг я чувствую его, короткий мощный толчок в ягодицы. Рука приходит в движение, но не позволяет мне отстраниться ни на миллиметр. Меня заливает краской. Да что он себе позволяет?

— Максимилиан! Немедленно прекрати и убери руки! Макс!

Рука, почти добравшаяся до моего сокровенного места, замирает, а потом исчезает. Макс откатывается на спину и садится ко мне спиной на кровати. На мгновение мне становится холодно и неуютно. А потом я радуюсь, что снова могу спокойно дышать и моей спине больше не угрожает огонь.

Оборачиваюсь и присаживаюсь на кровати. Уже открываю рот, чтобы вылить на него свою гневную тираду, но меня опережают.

— Как ты меня назвала? — ледяным спокойным тоном задает он вопрос.

Меня словно ведром воды окатили. Теряюсь.

— Макс.

— Нет, — он оборачивается и смотрит прямо на меня.

Глаза немного привыкли к темноте, но я все равно не могу разглядеть выражение его лица. А вот его взгляд меня пугает. Я больше не вижу в них тепла. Таким взглядом можно лишь замораживать.

— Я не об этом, — хлещет словами, — Ты знаешь, кто я.

Он не спрашивает. Констатирует. Вот черт, я ведь и вправду назвала его Максимилианом. Так что теперь скрывать?

— Знаю.