— Ступай, — очаровательно-великодержавно хихикнула Марго. — Помни, что даже хомячки могут быть опасны, если их много.

— О, об этом я никогда не забываю, — заверил я ее и пошел к своим многоуважаемым партнерам.

Лучше всего у меня получилось сойтись с хозяином «площадки» — Николой I Черногорским. Характер у него для любых форм манипуляций самый подходящий: ультимативно строгое воспитание не всегда идет на пользу, и Никола весьма напоминает мне своего покойного почти тезку Николая. На людях — правитель правителем, на чистом автоматизме внушает окружающим уважение, искрит харизмой и говорит очень правильные вещи, но, как только «внешний контроль» пропадает, Никола с радостью забивает на дела и предается всяческим удовольствиям. А он ведь рулит Черногорией, в которой красиво, тепло, прекрасное море и почти нету корня всех бед маленьких стран — залежей ресурсов. Представленный мною проект по превращению вверенной ему державы в смесь курорта, казино и «офшора» под прямым покровительством и с инвестициями России привел Николу в восторг — в этом случае ему вообще не придется ничего делать и принимать сложных решений, с головой окунувшись в вечную тусовку.

Но сначала, конечно, придется немного повоевать, дабы проклятые османы не перетягивали на себя туристический поток — Никола на удивление легко поверил в «совершенно секретные сведения о планах султана» по превращению Турции в курортную столицу мира. Странно, но не очень-то совместимый с исповедуемым османами Исламом «план» короля Черногории совершенно не смутил.

Вот и сейчас он агрессивно трясет на на своего министра здоровенной такой трубкой, подобно разгневанно трясущему кадилом попу пуская к потолку ничего общего не имеющие с табаком дымы:

— Петар, я не стану повторять одно и то же снова и снова! Если тебе претит представившаяся Черногории историческая возможность обрести покой и процветание на многие века, я буду вынужден отправить тебя в отставку!

Людям любого ранга и воспитания свойственно порою видеть то, что они хотят, и отличие заключается лишь в том, что одни способны отогнать иллюзии, а другие — как Никола — нет. А я все-таки реально хорош: вон как «исторической возможностью» бедолагу накачал!

Увидев меня, хозяин дома обрадовался, движением брови отослал скрывшего поклоном раздражение на лице министра подальше и к легкому оживлению окружающих спросил:

— Жоржи, вправду ли произведенный тобою в князья купец столь смешон, как о нем пишут в газетах?

Про Второва вопрос — журналюги «мочат» моего протеже немилосердно, как из любви к самому процессу, так и отрабатывая деньги конкурентов Александра Федоровича. Я не лезу, а Второв только посмеивается, эксплуатируя бессмертное «кто меня не любит, тот просто мне завидует».

Улыбнувшись и тем самым позволив окружающим посмеяться над вопросом Николя — а ну как осерчаю? О длине моих метафорических рук вся Европа рассуждает и не без оснований опасается — я взял из рук лакея бокал с шампанским, осушил, взял второй и ответил:

— Александр Федорович — прирожденный предприниматель, и приносит Империи великую пользу.

Народ замялся — смеяться или лучше придумать для себя неотложное дело где-нибудь подальше отсюда?

— Признаюсь тебе откровенно, — продолжил я, приблизив лицо к довольному таким расположением старшего партнера Николя. — Я полагал, что, будучи вполне состоятельным господином, князь Второв научился вести себя как подобает, однако действительно большой капитал вскружил ему голову.

— Урожденный крестьянин, верно? — замаскировал подколку вопросом правитель Черногории.

— Верно, — с улыбкой развел я руками под смех окружающих. — Живое воплощение нашей поговорки «из грязи в князи».

Переждав гогот, продолжил:

— Нужно проявлять снисхождение, Николя — вчерашний крестьянин попросту не может избежать страсти к безвкусной и пошлой роскоши, видя в этом свое спасение от нападок врагов. Все эти драгоценности, меха, огромные и от этого неуютные и наполненные сквозняками особняки не более чем попытка показать всем свое новое положение. Покуда это не мешает делам, я не вижу смысла мешать моим подданным развлекаться удобным им способом.

— Ох уж эти простолюдины, — с улыбкой приложил Второва Николя и демонстративно потерял интерес, переведя тему на обсуждение свадьбы дяди Сережи и Елены.

Все познается в сравнении, и во время многостороннего совещания с моими «прокси» я был вынужден признаться себе в некотором заблуждении. Глядя на свой флот, я сравнивал его с Британским. Правильно сравнивал — стратегический враг же, и здесь у меня никаких претензий к себе любимому нет. Однако мир не ограничивается Англией — по сравнению с теми же турками мой флот выглядит архикачественно, несмотря на переизбыток «попиленной» покойным дядюшкой и другими уважаемыми людьми материальной части.

Смех и слезы — такую смесь эмоций вызывала морская мощь моих «прокси». Черногория выделяет один в доску устаревший броненосец и жменю судов поменьше, вплоть до канонерских лодок смешной огневой мощи. Болгария — три крейсера. Получше, но тоже безнадежно устаревших. Сербия — тоже два, один из которых будет вполне современным, ибо со стапелей сойдет только через год. Покупные — своего флота у Сербии нет в связи с отсутствием выхода к морю. Последнее получить сербам очень хочется. Греция — пять разного качества, два — современные, один из них строится на нашей верфи прямо на Черном море. Придется мне открыть кошелек пошире и оплатить хоть какую-то модернизацию всего этого добра и сверху накинуть несколько «списанных и безнадежно устаревших» кораблей с нашими «добровольцами» — толку от крейсера, если команда не умеет им пользоваться?