— Ты и правда на это пошел? — произнес он.

— Ну да, — кивнул Костя, — Иначе закруглить всю ту безумную лавочку у Кривотолковых было никак нельзя…

Фома нервно рассмеялся.

— И это меня называют безумцем, — процедил он.

Дарья судорожно сглотнула. Пальцы на рукояти меча дрогнули. Это что же получается — Безумов и впрямь отдаст себя на ее милость после турнира? Позволит ей делать все, что заблагорассудится?

В глубине души она не верила в это до последнего.

Кровь бросилась в лицо, щеки вспыхнули. В животе предательски екнуло. Дарья стиснула зубы, приказывая себе успокоиться. Вот еще, испереживалась тут!

«Соберись, тряпка!» — мысленно рявкнула на себя Дарья. И, вскинув подбородок, направила острие прямиком Безумову в грудь.

— На колени, — отрывисто бросила она.

Костя приподнял бровь.

— Эй, эй, не гони коней, родная, — произнес он, — Ты пока не получила право мной командовать.

Медленно перевел взгляд на дрожащее лезвие у своего сердца. Хмыкнул, не сводя с Дарьи пристального, чуть насмешливого взгляда. Он как будто вообще ее не боится и того, что она может с ним сделать…

Виконтесса нервно облизнула губы. Стилет в руке вдруг показался неподъемным.

Убить? Искалечить? Унизить, подчинить себе раз и навсегда?

О, как долго она мечтала об этом! Грезила, представляла во всех подробностях. Ненавидела и желала одновременно. Жаждала сломать, подмять под себя…

Сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Рука сжимала рукоять стилета до побелевших костяшек.

— Ты, кажется, считаешь, что все тебе тут позволено, Безумов? — процедила сквозь зубы, — Явился без приглашения, да еще и этого психа с собой притащил?

И кивнула на Фому. Тот лишь раздраженно дернул щекой.

— А сам-то хорош! — фыркнула Дарья в сторону несостоявшегося узника совести Кривотолковых, — Смотрю, вы с Безумовым спелись на славу! Еще вчера глотки друг другу рвали, а сегодня уже не разлей вода? Ну-ну!

Лисовский оскалился, шагнул вперед — того гляди, вцепится Дарье в горло!

— Не смей дерзить, девка! — прорычал он, — А то ведь как дам сейчас промеж глаз — мало не покажется!

Дарья невольно попятилась. Ох, и здоровый же он, зараза! Да и безумный взгляд как-то не внушал оптимизма…

— Эй-эй, полегче! — вклинился Безумов. Небрежно отодвинул Фому плечом, встал между ним и виконтессой, — Давайте-ка без рукоприкладства.

Он скользнул по Дарье насмешливым взглядом. В глазах заплясали лукавые искорки.

— Прошу простить нашу бестактность, Дарья! — шутливо раскланялся Костя, — Понимаю, не слишком-то приятно видеть нас тут. Но поверь, дело того стоит.

Виконтесса скрестила руки на груди. Скептически приподняла бровь:

— Вот как? И что же за дело такое? Небось, опять какую-нибудь пакость задумал?

Костя хмыкнул. Прищурился хитро:

— А вот и не угадала. Я, можно сказать, с предложением пришел.

— С предложением? — опешила Дарья. Наморщила лоб, силясь сообразить, — Ты часом головой не ударился? Или перепил с утречка пораньше? Каким еще предложением?

За плечом у Безумова грозно заворчал Фома. Но под суровым взглядом Кости притих, отступил на шаг.

— Самым что ни на есть настоящим, — терпеливо пояснил Безумов, — Видишь ли, тут такое дело… Короче, Черное Солнце может оказаться намного опаснее, чем нам всем говорят… Если не дай бог, Государь Император ошибается на счет этой штуки, не миновать беды! А то и конца света заодно…

Дарья застыла, хлопая ресницами. Эк его понесло, а! Конец света, надо же! Ну и фантазер!

— С чего такая уверенность-то? — с подозрением прищурилась она.

Тут Фома не выдержал. Грубо оттолкнул Костю, шагнул вперед:

— Знаешь, девонька, с чего? — прорычал он, сверля Дарью пылающим взглядом, — А вот с того! Видишь, до чего меня эта адова цацка довела?

И он рывком задрал рукав, явив виконтессе свою предплечье. Дарья ахнула, невольно отшатнулась. На коже Фомы пульсировали уродливые разноцветные символы! Они будто впитались под кожу, растеклись чернильными кляксами! Даже на расстоянии от них веяло жутью и болью.

Лисовский поморщился. Одернул рукав, пряча страшные знаки.

— Вот такие делишки, — мрачно процедил он, — Черное Солнце меня изуродовало. Извратило, подчинило своей воле. Теперь я на поводке хожу у этой дряни — ни сбежать, ни вырваться! А теперь представь, что с кем-то еще такое может случиться… Одного Фомы Лисовского на эту планету уже слишком много… Полагаю, твой дядя тебе об этом не говорил?

Он осекся, отвел глаза. Но Дарья поняла и так. Содрогнулась от накатившей жалости вперемешку с ужасом.