Я тоже отметил про себя, что хороша девушка, еще и в форме…

— Разрешите? — первым в кабинет начальника через двойные двери сунулся Виталий.

Я за ним. В кабинете, который оказался размером с два кулебякинских, за широким столом сидел полковник КГБ. Уже в возрасте и немого растолстевший. Я себе представлял главного по области КГБ-шника немного другим. Этаким несгибаемым гвоздем. Куском гранита. Непременно со шрамом на лице от сражений с врагами. Кем-то вроде героя войны. А тут, блин, пухлый дядька со смешным чубчиком на лысеющей голове. Чубчик выражал отчаянную попытку хозяина показать, что есть еще на голове локоны и он не совсем пожилой. Но выглядело это немного комично.

— Здравия желаю, Илья Прокопьевич! — отчеканил я.

Имя его я выучил, конечно, заранее, сразу после того, как в наш отдел позвонили и попросили приехать. Кулебякин сочувственно повздыхал, приговаривая, что ничего хорошего от таких визитов не жди, но я-то знал, в чем собака порылась. Это встреча была в продолжение нашего с Виталием разговора в больничке, когда он приходил ко мне в палату.

Полковник встал и пожал мне руку, улыбчиво проговорил:

— Наслышан, наслышан! Присаживайтесь, Александр Александрович.

Виталик испарился, я только слышал, как за моей спиной мягко хлопнула дверь.

— Чай или кофе не предлагаю. Мы ведь с вами офицеры, — Илья Прокопьевич выудил из шкафчика два бокала, бутылку — и разлил коньяк.

Что за проверка алкоголем? Хм… я думал, только в милиции на работе могут выпивать, а еще и в КГБ, оказывается.

— Да вы берите, не стесняйтесь, — улыбался полковник, пододвигая бокал с янтарной жидкостью. — Все мы люди, все мы человеки… Давайте выпьем за наш общий успех. А?

— А у нас есть какой-то общий успех? — спросил я и взял бокал.

— А как же? — подмигнул полковник. — Все началось с того, как вы поймали и разоблачили Пистонова, завербованного нашими, в кавычках, друзьями… Ну а нам оставалось лишь потянуть за ниточки и…

И на этом КГБ-шник хитро замолчал, давая понять, что не уполномочен я это все знать. Что ж… Работа у них такая, от честных людей все скрывать. Да и не слишком хочется подробности слышать, и так все понятно.

— В общем, одно могу сказать, — отпил коньяк полковник. — Проведение Олимпиады-80 теперь вне угрозы. Надеюсь, во всяком случае. Всю цепочку мы обезвредили. А все благодаря вам, Александр Александрович.

— Все золотые портсигары изъяли? Я правильно понял?

— Да… А на днях вы еще и Трубецкого взяли. Похвально! — перевел тему полковник. — Скажите, как вы это делаете?

— Не виноват я, он сам пришел, — улыбнулся я.

— Да знаю, — отмахнулся собеседник и плеснул еще по коньячку. — А давайте к нам… Нам нужны молодые и перспективные.

— Спасибо, но как-то не задумывался. Такие решения с кондачка не принимаются, извините, Илья Прокопьевич.

— Понимаю, понимаю, — задумчиво вертел бокал в пальцах полковник. — Но вы подумайте, да… Биография у вас безупречная. Однако странное дело, — полковник вдруг сузил глаза, но продолжал улыбаться, хотя уже как-то хитро-хитро. Будто лис. — Ни в средней школе, ни в школе милиции вы себя, уж простите, особо никак не проявили. А на должности кинолога — вдруг настоящим героем стали…

— Скажете тоже, героем, — делая непринужденный вид, я всё-таки отпил из бокала (неплохой коньячок, кстати). — Просто выполняю свою работу, как комсомолец и сотрудник органов внутренних дел я обязан оперативно и чутко реагировать на…

— Да бросьте, Александр Александрович, — отмахнулся полковник — Это вы для своих начальников оставьте. Они любят такое, Щелоков приучил. Я человек простой. Вы, я смотрю, тоже простой. Только слишком умный. Но в нашей работе — это то, что как раз нужно…

— А что с Купером? — в лоб спросил я.

— А что с Купером? — развел руками КГБ-шник.

— Ну, его отпустили. Он на пенсии. Очевидно же, что он был связан с Трубецким и с Пистоновым. Прикрывал делишки.

— Пусть пока на пенсии отдохнет. Материал на него имеется, тем более, Трубецкой заговорил. Удивительное дело, Антон Львович признался сразу во всем, еще и плакал, и вспоминал, почему-то, какие непутевые у него в детстве были родители, и что это они во всем виноваты. Сломался как-то… Не знаете почему?

— Натерпелся, наверное, — слукавил я, — И прорвало… Ага…

Не буду же я рассказывать, что провел короткий сеанс психоанализа с задержанным, в ходе которого нащупал его триггерные точки, сумел вывести его из равновесия и нанести упреждающий удар гипсом. Поэтому и выжил, поэтому и здесь теперь сижу. Вот только если это рассказать конторе, то меня вмиг в шпионы зачислят. Таким навыками работы и знанием людской психологии никак не мог обладать советский гражданин, пусть даже он лейтенант милиции. А вот всякие там агенты — запросто. Их готовили в подсознаниях наших копаться…