На что Кузьмич ответил:

— Дорогие друзья, идите в жопу! У меня не клиент это, а друг. Можно сказать, родственник. Следователь. Про него еще в газете писали, как он с собакой умеет разговаривать.

Мужички понимающие покивали, и как ветром их сдуло. Все же «следователь» и медвытрезвитель — понятия для некоторых очень близкие.

Вот так, без бампера, мы и доехали до дома по улице Карла Маркса. В этот раз я Тулуша взял с собой к вдове Миля, но массу на автомобиле отключил на всякий случай.

Вошли в подъезд. Сверху послышались голоса, почти крики. Скандалила женщина, а в ответ бубнил мужик.

— Плохой женщина, — вздохнул Тулуш, кивая вверх, на лестничный пролет, откуда доносились крики.

— Почему? — недоумевал я.

— Женщина — слушаться, а этот плохой женщина.

Мы поднялись выше, и оказалось, что скандалила как раз вдова Миля. Я это понял по распахнутой двери с номером нужной квартиры, из которой она высунулась наполовину и отчаянно жестикулировала.

Женщина не молодая и не старая, про таких говорят — в самом соку была только что. Ну а формы для этого сока у нее сохранились вполне себе видные. Этакая чуть увядающая светская-советская львица в шелковом халате и накрученной на бигуди головой.

— Не приходи больше! Я тебе сколько раз говорила! Не успела мужа похоронить, уже потянулись!

— Да кому ты рассказываешь? — шипел на нее неприятного вида мужик с родимым пятном на нижней челюсти справа. — Матвея ты никогда не любила! Жила с ним за достаток домашний, привыкла шиковать!

— Да пошел ты! И цветочки свои забери! Н-на!..

Женщина швырнула букет в мужика. Причем букетик был недешевый, из алых роз состоял, как минимум из пяти-семи.

— Ах так! — возмущался тип. — Фильку своего больше не приводи ко мне в секцию! Я его исключаю.

— Ребенок-то здесь при чем? Ирод…

— Слишком он похож на папашу, — зло хмыкнул субъект и поспешил вниз, а уже через плечо бросил еле слышно: — Такой же испорченный, привык, что все ему должны…

— Плохой человек, — кивнул ему вслед Тулуш. — У него глаза плохой, злой. Будто шайтан смотрит.

Я лишь пожал плечами, в любовных разборках лучше никогда не принимать участие, иначе, когда враждующие помирятся, то крайними вмиг назначат того, кто без всякого их разрешения вмешивался.

— А вы кто еще такие? — уперла руки в бока гражданка Миль, когда поклонник ее скрылся, а на том месте, где он скандалил, явились мы.

Я был без формы, а Тулуш и вовсе на интеллигента не похож. Как, впрочем, и на сантехника тоже.

— Ирина Тимофеевна? — я показал удостоверение. — Старший инспектор уголовного розыска лейтенант Морозов.

— Ой, извините! — прижала картинно к груди руки вдова. — Я не думала, что вы из милиции. Думала, человек с обезьянкой. Хи-хи!.. Ой! Еще раз извините, таких шуток вы, наверное, не понимаете? Я просто в театре работала, а там свой юмор, и обижаться на него не принято.

— Да мы не обиделись, — заверил я, скрывая накатившую улыбку.

— А ваш товарищ молчит… Видно, обиделся… — покачала головой и массивными золотыми сережками женщина.

— Обизянка не обижаться, — улыбнулся Тулуш. — Кто так называется, тот сам так обзывается…

— Ну и замечательно, — всплеснула широко и размашисто руками бывшая актриса, будто на сцене. — Так что вы хотели, товарищи?

— Ирина Тимофеевна, мы по поводу Матвея Исааковича хотели побеседовать. Появились некоторые вопросы.

— Конечно, проходите, — вдова глянула на меня с женским интересом и добавила: — Такой молодой, а уже старший инспектор?

— Куда нам можно присесть? — мягко проигнорировал я комплимент.

— Проходите в зал, сейчас я чай принесу.

Я хотел отказаться, но Тулуш закивал:

— Чай — хорошо…

Действительно, как это я забыл.

Вдова тем временем быстро принесла вазу с печеньем и конфетами, мармелад, зефир и щербет. Такого изобилия сладостей я давненько не видел.

— Матвеюшка любил сладкое, — уловив мой немой вопрос, вздохнула актриса и даже пустила слезинку. — Диабет у него был, а он не мог себя не баловать. Говорил: «Ира, ну зачем тогда жить на свете, если во всём себя ущемлять?». Вот и пожил… Вот и нет его…

Снова вздох, в руках женщины появился кружевной платочек с вышивкой. Какие-то инициалы. Мне показалось, что «КИТ», но это не точно.

Я даже вздрогнул и нахмурился.

Нет… Скорее всего, показалось… У актрис, хоть и бывших, наверное, принято платочками вышитыми пользоваться. А я таких в своей жизни видел немного. Второй только. Вот и мерещится всякое.

— Извините за прямоту, но позвольте спросить… Вы как относились к мужу?

— Что значит — как, молодой человек? Я его любила… Ах… Как я его любила… Ах, мой Матвеюшка, ангел бескрылый…