— А я не буду ничего писать! — ответила женщина, когда мы уже прошли на кухню. — Это сынок, Женя настоял, чтобы я вас вызвала. Но у вас и так много работы, чтобы еще хулигана искать и заниматься такой ерундой. Судьба его накажет, а мне все равно это стекло менять надо было, треснутое оно было, и зимой дуло. Вот теперь будет повод.

— Понял… Тогда сделаем отказной. Но вызов зарегистрирован в книге учета сообщений в дежурной части, поэтому мы все же соберем материал. Таков порядок, Вера Олеговна.

— Да пожалуйста, собирайте… Только сначала чай попейте.

Попить чаю на языке Веры Олеговны означало отведать жареной картошки на сале с хрустящими шкварками, котлет, салату из помидор и огурцов, ну и, конечно же, самого чаю — черного и густого с блинами вприкуску, которые нужно было обмакивать в стоявшие рядом чашечки с топленым маслом и медом.

Тулуш уплетал за обе щеки.

— Кушайте, кушайте, — не могла нарадоваться на гостя хозяйка. — Вот сразу видно, сколько человек работает, столько ест. А вы почему не кушаете?

Я как раз сидел с нею рядом, так что она повернула ко мне голову и, казалось, хочет ткнуть в меня пальцем, чтобы проверить, могу ли я ещё поесть.

— Я еще картошкой наелся, — отнекивался я.

А Тулуш, несмотря на тараканьи размеры, мёл все подряд, как пылесос «Буран». И куда только в него лезет?

Последнюю фразу, как оказалось, я проговорил вслух.

Напарник же снова не обиделся, а только довольно кивнул и пробубнил с набитым ртом:

— Тайга, горы, ночь, зима — кушать мало. Тулуш может неделю не кушать, сохатый следить. А перед этим надо покушать хорошо.

— Мы не в тайге же, — улыбнулся я.

— Мы, как на охота… Тот, кто кинул кирпич, — проговорил Тулуш. — Хуже зверь.

И прозвучало это очень серьёзно. Я чуть отставил чашку с чаем.

— Это почему?

— Мама сотрудник, кирпич в окно — не просто так.

— Думаешь, это связано с профессиональной деятельностью сына? — нахмурился я.

Признаться, мне и самому приходила в голову такая мысль, но я ее всерьез не рассматривал, кто там мог мстить Жене Юсупову — простому постовому в КПЗ. Кто-то, кого уже выпустили? Кто там на него в камере обиделся? Нужно будет проверить, кто недавно освободился из административников. Хотя как, отказной же по кирпичу. Я чуть подумал и сказал:

— Вера Олеговна, а вы точно не хотите заявление написать?

— Ой, сынки, не знаю, не знаю, — запричитала вдруг она. — Не хочу, чтобы Женя с этим всем сталкивался.

— В каком смысле? — не понял я.

— Хмурый он в последнее время какой-то ходит, сам не свой… Что-то неладное у него на работе, еще вот этот кирпич прилетел. Не хочу его беспокоить, тревожить лишний раз.

— Вообще-то, — заметил я. — Ваш сын милиционер, и сам должен принимать участие во всех семейных делах, тем более, когда дело касается безопасности квартиры, вас и разбитых окон. Потом, вы сами говорили, что он уже в курсе.

Хозяйка тут же кивнула.

— Я напишу… А вы, Александр Александрович, присмотрите, пожалуйста, за Женей, он мальчик хороший, только не смелый. Зря он в милицию пошел.

— Обязательно присмотрю и выясню, что там так его беспокоит. А вы как сами думаете? В чем причина?

— Не знаю, говорить вам или нет, — вздохнула женщина.

И губы поджала, смотрит с вопросом. Вроде как, разрешения спрашивает. Я прочистил горло.

— Конечно, раз начали… Если что, я никому не скажу. А Тулуш тем более, он плохо говорит. Кхм, пока.

Вера Олеговна ещё посидела, решаясь, и произнесла:

— Как-то Женя жаловался, что Чудинов Степа ему досаждает… угрожает все…

— Мы, вроде, с ним разобрались, — нахмурился я. — Женя ему показал, кто главный.

— Он про этот случай рассказывал… — покачала головой Вера Олеговна. — Вы тогда велели ему его ударить, проучить, дать отпора — а он не смог.

— Как не смог? — опешил я. — А мне сказал, что…

— Женя — мальчик добрый, он вас обманул… Он мне все рассказывает. Ой, что-то я уже лишнего наговорила… Перед Женей теперь неудобно будет.

— Ничего, ничего, Вера Олеговна, я же сказал, что всё это — строго между нами. Понял вас. Действительно, Жене лучше в милиции не работать.

— Лучше, лучше, — вся в расстроенных чувствах, снова закивала она. — Ну вот он и хочет уволиться, когда все из отпусков летних повыходят. Не хочет подставлять товарищей, я же говорю, добрый.

— М-да… Слишком добрый, — хрустнул я костяшками пальцев. — А с Чудиновым я разберусь… Не сомневайтесь… А вы его откуда вообще знаете? Явно не только из Жениных рассказов?