— С тобой всё в порядке, товарищ Чума? — поинтересовался моим самочувствием дед, слегка занервничав после моего театрального падения.

А я молодцом — неплохо сыграл, не раскусили присутствующие моего притворства. Потом, конечно, я девчонкам обо всём этом расскажу, не упоминая про нашу родственную связь с товарищем Янусом. Да-да, открываться на тему попаданца из будущего я так и не планировал. И еще не факт, что после моего вмешательства это будущее не изменится кардинальным образом, как это уже происходит на моих глазах.

Так что, возможно, скоро факт моего «послезнания» превратится из «золотой королевской кареты» в самую настоящую «треснувшую тыкву», не дожидаясь полуночи — сам мир безвозвратно изменится. И причиной этого изменения послужит никто иной, как Виктор Чумаков. То есть я…

— Да — со мной всё в порядке, — ответил я, вновь присаживаясь на своё место за столом. — Я ведь под ножом хирурга не был. Сам как?

— Терпимо, — отозвался дед, разглядывая шов в зеркало. — Думаю, что с заданием справлюсь… Спасибо, Глафира Митрофановна! — поблагодарил он мамашку, даже приложившись губами к её руке.

И когда это он успел набраться подобных аристократических манер? Не иначе, как в спецшколе НКВД. Ну, да, чтобы косить под немецкого офицера в самом скопище этих вояк, надо чтобы поведение едва ли не на подкорке записалось.

— Да ладно вам, товарищ Янус… — Глафира Митрофановна неожиданно окинула деда очень теплым взглядом из-под приопущенных ресниц. — Это ведь даже на нормальную операцию непохоже — так, мелочь…

От этого брошенного ею взгляда у меня по душе словно каким-то наждачком прошлись. Типа, не трогай — моё! Блин, даже не смотря на всю кровавую мерзость и грязь войны, долгое воздержание на меня, да и на моих женщин плохо действует. Как бы потом всё это не спровоцировало настоящий ядерный взрыв в одной очень маленькой ячейке советского общества, пусть и уединенно живущей где-то на отшибе.

— Вот в таких мелочах, Глафира Митрофановна, — ответил дед, — и проявляют себя настоящие профессионалы своего дела! А вы — лучшая, из тех, кого я встречал!

Ну, вот, опять! Двойные фразы, двойные смыслы… Надо заставить себя не думать обо всём этом. Ведь мой старикан, наверняка, совершенно иное имел ввиду… Или нет? А насчет мелочей — он прав: даже дьявол, и тот кроется в деталях[1]. А для настоящего разведчика внимание даже к незначительным деталям должно быть на высочайшем уровне.

— Ну, что, — дедуля взглянул на часы, — пора мне уже. И так задержался дольше, чем планировал. Как бы немцы не хватились моего отсутствия.

— Не должны, вроде… — мотнул я головой. — В такую гадскую погоду даже собак на улицу не выгоняют.

— Да какая же она гадская? — удивленно произнес Чумаков, выглядывая из избы во двор через распахнутое окно. — Так, моросит слегка, и ветер совсем стих.

— Это здесь, в Гнилом Углу погодка «шепчет», — усмехнулся я. — А в самой Тарасовке сейчас настоящее светопреставление творится.

— А тебе откуда знать, товарищ Чума? — Как-то косо посмотрел на меня дед. — Или твоё сверхсекретное биологическое оружие и погоду предсказывать умеет? — И он спрятал в кулак свою ехидную усмешку, сделав вид, что слегка закашлялся.

— Ну, умеет-не умеет, это я сейчас и проверяю… — И словно в подтверждение моих слов в стороне деревни сначала очень ярко сверкнуло, а потом громыхнуло так, что задрожала посуда на столе. — Я же говорил, что у фрицев не всё так безоблачно, как здесь у нас.

Дед опять посмотрел на меня «с прищуром», но я-то знал, что за этим кроется крайняя степень изумления. Хотя, я бы вполне обошелся и без этого своего послезнания — просто все его чувства, выраженные в изменении расцветки ауры, были передо мной как на ладони.

Мой «детектор лжи» с куда более продвинутыми функциями, чем обычный полиграф, вполне себе исправно работал. И я чувствовал, как с каждой полученной ведой, растут и мои способности. Мне осталось преодолеть буквально сущую мелочь, чтобы достичь четвертого чина, и тогда мне станут доступны уже и сами мысли. Пусть самые простые и лежащие на поверхности, но всё-таки.

— Пойдем, что ли, товарищ Янус, — произнёс я, поглядывая в сторону туч над Тарасовкой, с завидным постоянством освещаемых небесным электричеством, — провожу тебя до места, чтобы не заплутал в темноте.

— Да, пора нам… — согласился дед. — Не знаю, красавицы, доведётся нам ещё встретиться или нет… — с тщательно скрываемымсожалением произнес мой молодой повеса-старик. — Но не поминайте лихом!

— А, может, и я с вами? — неожиданно влезла Акулина. — Я пригожусь…

— Нет! — в один голос заявили мы с дедом.

— Война — не женское дело! — добавил мой старикан. — А после войны вы лучше нам детишек нарожайте!

— Хорошо сказал, товарищ Янус! — Вот в чем — в чем, а в этом вопросе у нас с дедом было полное взаимопонимание.